Мужик медлил, не называл цену. Короткими пальцами, на которых поблескивала рыбья чешуя, он разворошил горку мяса, прикидывая на глазок покупательную способность по-тюремному остриженного долговязого мальчишки. Внешность покупателя не показалась ему внушающей доверие, и он лениво процедил сквозь зубы:

— Не возьмешь ведь. Топай отселева.

Но Арвида было не так-то легко отшить. Скороговорка его прямо-таки мелкой дробью посыпалась на продавца.

— Тьфу, анафема проклятый! — выругался мужик, улучив паузу. — Закрой свое поддувало! — Тут он разделил мясо на три кучки и назвал такую цену, что даже видавший виды Арвид позеленел от негодования.

— Ты шутишь, дядя?!

— Не хочешь, так топай туда, откуда принесло, голь перекатная. — Мужик безразлично поскреб щетину на щеках, медных от загара.

Генка стоял рядом с Арвидом, обе руки у него были заняты свертками с картошкой и рыбой. Он хотел вмешаться в спор, но тут подошли Владимир Астахов и Матвей.

— Мясо покупаете? — спросил Владимир, бросив брезгливый взгляд на неопрятного мужика и его товар.

— Говядинка у меня свежая, — заторопился мужик, прихорашивая руками кучки на противне: он сразу почуял денежного человека.

Владимир вдруг поднял тяжеленный противень и понюхал «товар».

— Говядинка, говоришь? — Слишком спокойный голос Астахова заставил торговца прижаться спиной к спине здоровенного мужика, опять запрокинувшего голову. — А почему она у тебя тухлая?

— Пшел отселева! — заверещал мужик. — Ходют тут всякие умники! Проваливай своей дорогой!

— Выбрось эту гадость, пожалуйста, — совсем тихо произнес Владимир, и даже Арвид, любивший скандальчики, растерянно отступил и прижался к Генке.

Торговец, схватив сидевшего сзади мужика за плечо, завопил:

— Гришаня! Твово дяденьку родного забижают!

— Кто это? — лениво отозвался пьяный, даже не оборачиваясь. — Вот я ему покажу кузькину мать.

— Пойдем со мной в милицию, — едва разжимая зубы, сказал Астахов. — Там с тебя хорошо спросят.

— Ой, лихо, Гришаня! Ой, лишенько! — взвизгнул торгаш, воздев к небу обе руки. — Допоможи своему дяде родному! — А сам в это время отходил, освобождая дорогу заступнику.

— Га! — зыкнул Гришаня и, наконец, тяжело встал, повернулся к Владимиру. Генке почему-то запомнились четкие черные брови на расплывшемся красном лице с толстыми губами.

— Этот, что ли? — спросил Гришка и сделал шаг в сторону Владимира.

— Этот, — услужливо и мстительно залепетал сзади торгаш. — Этот, Гришаня, этот!

Гришка в рубахе, обсыпанной рыбьей чешуей, навис над Владимиром бесформенной глыбой.

— Кыш отсюда! — рявкнул он. — Сгинь, гнида интеллигентская!

Остальное произошло почти мгновенно. Гришка левой рукой сгреб рубашку на груди Владимира, притянул его к себе, а правым кулаком, скорее, не ударил, а толкнул его с такой силой, что тот пролетел метра три и упал на спину.

— Подержи-ка, — Генка сунул Арвиду свертки, но тот даже не успел взять их.

Нечеловеческим прыжком, будто внутри у него была сжатая и вдруг отпущенная пружина, Владимир подбросил себя на ноги, схватил тяжеленный противень и бросился на ухмыляющегося Гришку.

— А-а! — заорал Гришка, пытаясь защититься рукой, но острый угол противня обрушился ему на голову.

Гришка еще несколько мгновений стоял, потом ноги его подогнулись, голова и руки судорожно мотнулись вперед, и он упал, уткнувшись лицом в жирную мягкую пыль.

— Гришаню убили! — завыл торгаш бабьим голосом и почему-то не побежал, а пополз в сторону на четвереньках.

А Владимир, бледный, безмолвный, стоял и разглядывал противень, который все еще не выпускал из рук. Потом отбросил железо в сторону и только тогда увидел Генку и Арвида. Лицо его передернулось.

— Уходите, ребята. Прошу вас. Уходите, — голос у Астахова был потухший, и Генка увидел, что глаза у него почти белые.

— Оклемается. Не боись, Володя, — уверенно сказал Матвей, потом бросился в сторону и извлек из-за груды ящиков упирающегося торгаша. — Не уйдешь, пакостник паршивый, елочками ты прорасти! Будешь отвечать по закону!

Толпа хлынула к месту происшествия.

— Изверг! Убил ведь насовсем! — кричала какая-то баба. — Взаправду убил. Головной череп проломил насквозь!

— Пропустите, граждане! — раздался деловитый возглас.

— Милиция!

Два милиционера пробирались сквозь толпу.

— Бежим, а то в свидетели потащат, — Арвид потянул Генку за руку. Генка отмахнулся от приятеля, в этот миг он уже не помнил, что Арвиду надо избегать встреч с милицией.

Один из милиционеров, черноволосый и строгий, бросил оценивающий взгляд на Гришку и произнес так, будто ожидал другого исхода: