Европейский Суд по правам человека постановил, что «пересмотр предполагаемых ошибок, допущенных национальными судебными властями при установлении фактов и применении норм права, не является его задачей и "что по общему правилу оценка доказательств и применение национального права производится национальными судами. Задачей Европейского Суда является установление того, является ли судебное разбирательство справедливым в целом» [129] .

В решении по делу № 70270/01 «Владимир Александрович Гусинский против Российской Федерации» от 22 мая 2002 г. Европейский Суд тоже не обсуждал по существу квалификацию действий Гусинского по ч. 3 ст. 159 как крупное мошенничество и не является ли его мировое соглашение с «Газпромом» гражданским деликтом или тяжким преступлением. Суд «пришел к выводу, что заявитель более не может утверждать, что он является жертвой нарушения ст. 13 Конвенции и, следовательно, данная часть жалобы должна быть отклонена согласно статье 35 Конвенции.

На этих основаниях суд единогласно:

объявил приемлемой, не рассматривая по существу, жалобу заявителя относительно утверждений о незаконности его содержания под стражей,

объявил неприемлемой остальную часть жалобы» [130] .

Таким образом, толкование норм о квалификации преступлений, осуществляемое Верховным Судом, Конституционным Судом, Европейским Судом по правам человека, не носит нормативного, обязательного для судов характера. Европейский Суд, хотя и может решить вопрос о том, является ли содеянное заявителем уголовно-наказуемым деянием, но делает это, основываясь лишь на юридической квалификации правонарушения по внутреннему законодательству, не рассматривая дела по существу. Квалифицируя преступления, правоприменительные органы и суды руководствуются только УК РФ.

По объему толкование возможно, как известно, трех видов: расширительное (распространительное), ограничительное [131] , и аутентичное (строгое, когда буква и смысл закона совпадают). Последнее толкование больше других соответствует принципу законности. В ряде зарубежных УК признается только этот, так называемый строгий вид толкования. К примеру, ст. 111-4 УК Франции гласит: «Уголовный закон подлежит строгому толкованию».

Толкуя закон при квалификации преступлений важно не нарушать его путем применения аналогии под видом расширительного толкования, с одной стороны, и необоснованно сужать состав преступлений — с другой. Основываются при толковании на законах уголовных и международных с учетом толкований Конституционным и Верховным судами, но не вопреки закону.

Наибольшая потребность в толковании возникает при квалификации составов с оценочными признаками (см. гл. III). УК нередко прибегает к конструкции диспозиций с примерным перечнем тех или иных признаков составов, чаще объективных элементов — ущерба, предмета, способа. Тогда употребляются слова «иные», «другие». Эти условно оценочные признаки толкуются тогда по грамматическому смыслу этих слов как равнозначные или близкие по содержанию, которые перечислены конкретно. Такой прием законодательной техники применяется, когда нельзя единым термином охватить все многообразие признаков составов. Например, регистрация незаконных сделок с землей квалифицируется по ст. 176, если эти действия совершены «из корыстной или иной личной заинтересованности». Аналогично описана мотивация злоупотребления служебными полномочиями (ст. 285). Мотивация этих и подобных преступлений многообразна. «Личная заинтересованность» — понятие емкое, и его потребуется правоприменителю в каждом конкретном деле толковать. По содержанию она близка к корыстной, однако не связана с получением прямых материальных выгод.

Последние годы неуголовно-правовые законодательные акты стали содержать толкование терминов для целей их применения. Хотя они не обращены к УК, при толковании последнего представляется допустимым ими пользоваться. Так, в «Положении об установлении мер по недопущению возникновения конфликта интересов в отношении должностных лиц федеральных органов и исполнительной власти, вовлеченных в процесс регулирования, контроля и надзора в сфере обязательного пенсионного страхования, должностных лиц Пенсионного фонда Российской Федерации и членов Общественного совета по инвестированию средств пенсионных накоплений», утвержденном Правительством РФ 2 марта 2006 г. предложено следующее определение личной выгоды. Это выгода, не являющаяся материальной выгодой, выразившаяся в достижении лицом очевидных личных целей, даже если такая выгода не привела к получению материальной выгоды. «Не являются личной выгодой повышение по службе и объявление благодарности» [132] .

10 марта 2006 г. вступил в силу ФЗ «О противодействии терроризму». Статья 3 формулирует основные понятия «терроризм», «террористическая деятельность». Это легальное толкование, обладающее силой закона. Для квалификации террористического акта по ст. 205 УК надлежит использовать понятия «террористическая деятельность» и «террористический акт». Понятие же «терроризм» в данном законе не совпадает с УК, и его надо толковать шире, чем в Кодексе. «Терроризм, — говорится в ч. 1 ФЗ, — идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий». Идеология, понятно, не может преследоваться юридическими санкциями.

И опять недостатки законотворчества создают условия для квалификационных ошибок, требуя толкования, которое тоже чревато разночтением. Статью 205 УК в новой редакции сформулировал ФЗ «О противодействии терроризму» от 10 марта 2006 г. Закон № 153-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона “О ратификации Конвенции Совета Европы и предупреждении терроризма” и Федерального закона “О противодействии терроризму”» вступил в законную силу 29 июля 2006 г. Какой закон применять, если террористический акт совершен в период от 10 марта до 29 июля? И можно ли признавать норму о преступлении действующей до включения ее в УК?

На последний вопрос ответ отрицательный. До включения в УК уголовно-правовая норма, сконструированная в каком-либо вступившем в силу ФЗ, считается не действующей. В связи с этим в названный период от марта по июль 2006 г. действует ст. 205 в прежней редакции. Новая редакция потребует толкования на предмет действия ст. 10 УК об обратной силе уголовного закона. Она криминализировала террористический акт, совершенный в целях воздействия на принятие решений международными организациями. Слова об органах власти и таких организациях поставлены во множественном числе. Это создает очередной огрех законодательства. Во всех статьях УК должно употребляться единственное число имен существительных. Иначе проблему квалификации: сколько должно быть органов власти и международных организаций, в отношений которых совершен террористический акт, трудно решить. Криминализация деяний, устанавливающая уголовную ответственность, не имеет обратной силы и потому не участвует в квалификации преступлений.