— Особенно что касается биографий и кличек диверсантов, — согласился с ними Мулла.

— Кто бы мне назвал вон того господина в штатском? — тотчас же поинтересовался Штубер, стремясь как можно скорее перевести разговор в другое русло. Не объяснять же этим двоим историю своего псевдонима. — Был бы он в офицерском мундире, я, возможно, и узнал бы его. Во всяком случае, лицо кажется знакомым. Но держится он как-то слишком уж отстраненно от всего, что здесь происходит.

— О, это тот самый Стефан Штурм, — вполголоса объяснил один из троих подошедших офицеров, назвавшийся Мюллером. Во время восхождения Гитлера на политическую пирамиду штурмовики из отрядов СА почти сплошь предпочитали представляться «Мюллерами». Похоже, эта традиция начала приживаться и в отрядах СС.

— «Тот самый»?

— Нуда.

— Вот насколько я отстал от всего, что происходит сейчас в рейхе… Даже не попытаюсь вспомнить, потому что это бессмысленно. Россия, знаете ли. Вести из рейха доходят, как с того света.

— Так ты из России? — вмешался в их разговор Мулла. — Прямо оттуда?

Однако Штубер не ответил, и это дало возможность Мюллеру продолжить представление «штатского».

— Я тоже знаю о нем не так уж много. Стефан Штурм, Он же Эрнст (сейчас он нам представился именно так), он же знаменитый Виммер-Ламквет [80] , специалист по Восточной Африке.

— А, так это Виммер-Ламквет, гроза тубильцев?!

— Вот именно. Несколько лет действовал с небольшим диверсионным отрядом СС в Танганьике, против англичан. В Лондоне половины казны не пожалели бы, лишь бы его голова оказалась по ту сторону Ла-Манша.

— Это при скупости-то англичан. Хотите сказать, что и сейчас его доставили сюда прямо из африканских джунглей?

— Теперь он в отделе диверсий.

— Вот оно что, — внимательно осмотрел Штубер плотную фигуру Стефана.

— Завидуйте, завидуйте, Беркут.

— Да, в нашем аристократическом разведывательно-диверсионном кругу — это имя, — согласился Штубер.

Не зная Виммера-Ламквета лично, он тем не менее был наслышан, что этот человек стал агентом германской разведки в Танганьике еще до 1939 года. Затем был интернирован, но лишь как подданный рейха. Изобличить его в шпионской деятельности англичане так и не сумели, хотя подозрения у них, ясное дело, были. Штубер не ведал, какие силы пришлось задействовать шефам диверсанта, но факт остается фактом: в 1940 году Виммера-Ламквета освободил лично английский губернатор и главнокомандующий войсками в этой стране сэр Юнг.

Правда, на Стефана этот жест особого впечатления не произвел. Вернувшись в пределы рейха, «герой Африки» сразу же прошел усиленную подготовку в диверсионной школе, вступил в ряды СС и, получив звание унтерштурмфюрера, вместе с шестью курсантами этой же школы вновь отправился в Танганьику, на «большую африканскую охоту».

Всего семь человек. Но какой террор, какую диверсионную лавину они сумели организовать в Танганьике, привлекая к этому приверженных идее нацизма белых, а также подкупленных африканцев! Электростанции, мосты, пущенные под откос поезда, уничтоженные транспорты, очень не ко времени отравленные колодцы, из которых пытались утолить жажду томми из экспедиционного корпуса… Можно только сожалеть, что германские секретные службы не позаботились о том, чтобы таких отрядов появилось значительно больше. И не только в Африке.

«Тогда, возможно, и подготовка к войне с Россией велась бы по-иному, — посмел предположить Штубер. — А главное, теперь мы не выглядели бы настолько бессильными перед мощным партизанским движением, развернувшимся в России. И наспех создаваемые партизанские отряды, а кое-где и “партизанские антиотряды” [81] изменить ситуацию уже не могут».

Впрочем, Штубер не сомневался, что, когда командование посылало его на Украину с заданием развернуть анти-партизанскую борьбу, образцом действий «Рыцарей Черного леса» служили конечно же действия отряда Виммера-Ламквета. Не зря перед отправкой ему настоятельно советовали ознакомиться с совершенно секретной папкой с донесениями, поступавшими от одного из агентов, о действиях некой спецкоманды СС в Танганьике.

Штубер, правда, ознакомился с ними очень бегло и не воспринял всерьез. Слишком уж непохожи были условия, в которых ему придется действовать, на условия Восточной Африки. Но со временем понял: важны не условия действий, важна тактика, в частности тактика «выжженной земли», которую Виммер-Ламквет впервые применил в столь крупных масштабах.

Как только в дверях появился еще один офицер, Эрнст наконец повернулся лицом к остальным. По тому, как он прошелся взглядом по головам собравшихся, Штубер догадался: пересчитывает. Похоже, что этот офицер-коротышка с эмблемами танкиста был последним из тех, кого ему хотелось увидеть здесь.

— Господа офицеры, — властно проговорил Эрнст выслушав доклад одного из офицеров, наверное, подтвердившего, что все в сборе, — тот докладывал вполголоса. — С этой минуты ни один из вас не должен покидать стены отеля. Столы вам накроют здесь.

— Тогда зачем покидать эти стены? — вслух удивился Мулла, не опасаясь быть услышанным.

— Вином не злоупотреблять, — не обратил внимания на его реплику Эрнст. — В семь утра, получив в подкрепление нескольких парней из Фриденталя, мы вылетаем. Поэтому всем сохранять надлежащую форму. Почувствуйте себя на этот вечер исполнительными, послушными юнкерами — иногда это приятно, даже как воспоминание о юности. Маршрут вам будет сообщен только на борту самолета. Характер задания — лишь после прибытия в пункт назначения. Все, что вы с этой минуты услышите, увидите и совершите, сразу же после завершения операции должно быть вами забыто. Само собой разумеется, из отеля не вести никаких телефонных разговоров. Вопросы есть?