— Кто командует? Добров?

— Он, — кивнул головой Хватов.

— Фома Сергеевич, — Железнов взял руку Хватова и свою и задержал ее, — поезжай к нему, будь с ним все время. Поддержи его! А меня в госпиталь не отправляйте.

Хватов посоветовался с врачом, и тот обнадежил, что положение Железнова опасений не вызывает, и поехал на НП к Доброву.

Дела на фронте складывались удачно. Полк Карпова повернул на юг и к вечеру занял Сытьково. Вслед за полком Карпова развернулся фронтом на восток полк Дьяченко. Наступая на запад, полк Нелидова занял указанный ему рубеж и, прикрывая собой полки Карпова и Дьяченко, прочно его удерживал. Яков Иванович все же тревожился. Он попросил Короткова написать записку Доброву.

— Пиши: «Личный состав полков значительно поредел, люди основательно измотались...»

Он рекомендовал Доброву сконцентрировать за нынешний вечер полки Дьяченко и Карпова, подтянуть артиллерию, дать людям отдохнуть, а рано утром, после короткого артиллерийского налета, ударить на Рузу, захватить мост и оседлать дорогу на Можайск.

Отправив записку, Железнов сразу же заснул, как будто снял с себя все заботы.

У его кровати дежурила сестра, часто заходил Соколов. Почти всегда здесь же находился Коротков, а за стеной, прислонившись к печке, стоял на страже Никитушкин, ревностно оберегая Железнова от ненужных посетителей.

На второй день Железнов почувствовал себя немного лучше. Ему провели телефон, и он тут же решил вызвать НП Доброва, но выяснилось, что Добров перешел на новый НП, с которым связь пока не установлена. Тогда Яков Иванович позвонил начальнику штаба. По его тону он понял: Бойко что-то скрывает, и вызвал к телефону Дьяченко. Минут через пять телефонист глухо ответил:

— Дьяченко на проводе, но слышимость очень плохая.

— Дублируй! — крикнул ему Железнов.

Начался мучительный телефонный разговор: не понимая иносказательных выражений, телефонист путал смысл сообщений. Вдобавок у Якова Ивановича еще звенело в ушах.

Однако постепенно картина прояснилась. Оказалось, что полк Дьяченко отступил и сам Дьяченко как будто полком уже не командует.

Железнов снова позвонил Бойко и стал добиваться от него правды, намекнув, что кое что ему известно. Предположения Железнова подтвердились.

— Эх, Иван Кузьмич!.. Иван Кузьмич!.. Опять наломал дров!.. — глубоко вздохнул он. — Хоть не допускай его к командованию!..

— Да вы, товарищ полковник, не волнуйтесь, — пытался успокоить Железнова Бойко, — все уладится. Туда поехал Хватов.

Положив трубку, Железнов вдруг стал одеваться.

В медсанбате поднялся переполох.

— Вы не можете ехать!.. — протестовал Соколов, расстегивая уже надетую Железновым гимнастерку. — Поймите, вы работать не в состоянии!..

— Как так не в состоянии? — отстранял руки Соколова Железнов. — Я должен ехать. До штаба вы меня проводите, а там начсандив кого-нибудь ко мне прикомандирует. — И с помощью Никитушкина он оделся.

— Я буду жаловаться Военному совету, — угрожал Соколов. — Это безобразие! Кто здесь командует — вы или я?

— Вы, Павел Сергеевич, вы! — спокойно отвечал Железнов.

— Чему вы, комдив, учите подчиненных?!

— Вы едете, Павел Сергеевич? Тогда одевайтесь. Или выделяйте другого врача.

Соколов беспомощно махнул рукой и стал одеваться.

Штаб размещался в просторной избе, разделенной на две половины легкой, оклеенной цветастыми обоями перегородкой. Около перегородки поставили койку и уложили комдива.

Железнов полулежа продиктовал начальнику штаба приказ о том, что командир дивизии вступил в должность. Он потребовал уточнения обстановки на фронте, отозвал в штаб Доброва и приказал начальнику артиллерии, начальнику инженерной службы и начальнику тыла явиться к нему через час. После этого он соединился по телефону с Дьяченко и приказал ему немедленно принять командование полком.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Ночью разыгралась пурга. Из-за плохой видимости наступление пришлось отложить.

Полк Карпова удерживал Сытьково. Его передний край проходил примерно на километр восточнее этой деревни. Батальон Сквозного старался «оседлать» дорогу Сытьково — Руза. То ли из за пурги, то ли потому, что гитлеровцы тоже измотались, — на фронте стояла необыкновенная тишина.

Кочетов со своим пулеметом занимал в батальоне центральное положение. Рядом с ним у пулемета лежал Кремнев. В сотне шагов от них находилась позиция Подопригоры. Тишина угнетающе действовала на Кремнева.

— Почему так тихо? — спросил он у Кочетова.

— Я и сам дивлюсь, — почесал за ухом Николай. — Стало быть, смерз фриц. С хат-то его пуганули, а в поле, видишь, что творится?

— Может быть, он собирает силы для атаки?

— Все может быть, — подтвердил Николай. — По такому случаю, товарищ профессор, давайте закурим. Раз тихо, жди лиха! — Он покачал головой, закурил, держа самокрутку в кулаке, и улегся поудобнее. — Жаль, товарищ профессор...

— Кого жаль? — спросил Кремнев.