— Ого! Нюра, быстро сумку! И побольше чего-нибудь чистенького.

— Что это? — спросила Вера, смотря в сторону ясной Полярной звезды, откуда слышались одиночные выстрелы.

— Это то, что нам надо поскорее отсюда уходить, — и фельдшер быстро обнажил Веру до пояса, наложил на рану полотняные подушечки, забинтовал их такими же полотняными бинтами и также проворно Веру одел, оставив ее правую руку под одеждой.

— Ну, Юля Петровна, прощай. — Степан пожал ей руку. — Поправляйся. А мы тебя найдем.

— Как же ты, Степан Глебыч, пойдешь? Слышь, еще палят.

— Я же не на авто. Пойду болотами до озера. Тут ведь недалечко. А утром с рабочими на лодке переправлюсь в Рябцево.

— Постой. — Вера удержала его и обратилась к фельдшеру: — Товарищ доктор, будьте добры, во внутреннем кармане пальто пуговички.

— Пуговички? Сейчас, — и он заправил руку за пазуху Веры, вытащил две — маленькую и большую — красноармейские пуговицы и положил ей на ладонь.

Поблагодарив доктора, она поманила к себе Степана, наклонила его голову и зашептала на ухо:

— На и запрячь поднадежнее эти пуговицы. Передай их Алесю. Это пароль для свидания со связными. А всех связных хорошо знает Захар Петрович. — Вера взяла его руку. — Спасибо тебе, родной мой Степан Глебыч, и за спасение и за верность. Иди, дорогой!

— Выздоравливай, — помахал рукой Степан. Вскоре послышался его голос: — Рыгор, пошли?

— Эх-ма! — крякнул Рыгор. — Мне без машины возвращаться нельзя. А с ней еще хуже — она-то вся в дырьях, и все стекла — вдребезги. С такой машиной любой бобик схватит и отправит на тот свет. Так что, дружок, ступай один. А я закачу ее подальше в болото да и подамся вместе с заслоновцами бить фашистов и всякую их погань.

— Доктор! Вы готовы? — донеслось из темноты.

— Готовы.

— Тогда следуйте за нами.

— Нюра, садись, — скомандовал фельдшер, сам сел за возницу и повернул коня на дорогу вслед за уходившими партизанами в глубь леса.

— Куда это мы? — спросила Вера.

— На нашу базу.

* * *

К полночи Михаил Макарович, дед Гриша и такой же, как и дед Гриша, проводник Макар Филимоныч лесами добрались до последней речки. Переехав ее, Макар слез и пошел впереди подводы. Так они двигались глухоманью долго, пока не остановил вышедший из черной шапки кустов партизан. Макар подошел к нему вплотную.

— А это ты, Филимоныч? — послышался молодой голос. — А кто с тобой?

— Наши. Фронтовые товарищи.

— Фронтовые? — партизан подошел к телеге, поздоровался, спросил фамилии.

— Кудюмов, — ответил Михаил Макарович.

— Кудюмов? Правильно. Слазьте. — И партизан повел их к землянкам.

— Куда вы нас ведете?

— Как куда? К командиру. Он приказал, как прибудете, чтоб сразу же к нему.

У землянки их остановил караульный.

— Постойте. Я доложу. — И юркнул в тамбур, за ними Филимоныч. Оттуда дохнуло спертым воздухом.

— Товарищи, входите!

Их встретил подтянутый капитан и отрекомендовался командиром бригады. Затем представил находящихся здесь комиссара и начальника штаба.

— А это, — повернулся к стоящему у дверей партизану в бушлате и фуражке, — товарищ по связи с Большой землей. Он как раз собирался идти на аэродром. В два часа прибывает самолет.

— В два часа? — Михаил Макарович посмотрел на свои часы. — Остается очень мало времени. А я бы хотел побеседовать с Юлей. Как она?

— Неважно. Большая температура, кашляет. Ей надо перелить кровь. А у нас это невозможно. Мы запросили наш штаб — он приказал отправить ее на Большую землю и сообщил, что Западный фронт высылает за ней самолет.

— Большое вам спасибо. — Михаил Макарович потряс комбригу руку. — У меня есть что вам сообщить. В нашей округе сосредотачиваются большие силы полевых войск и карателей, что, я думаю, для вас небезопасно. Но это более подробно я расскажу после отправки самолета, а сейчас прошу провести меня к Юле.

— Вы нас простите, — извинился комбриг. — Мы сейчас все выйдем принимать самолет. А вас Макар Филимонович проводит. Прощаться не будем — на площадке встретимся.

Войдя в землянку, все остановились у дверей. Доктор приложил палец к губам — и все замерли. Вера уже лежала на носилках и тихо стонала. По ее осунувшемуся лицу скользил свет от мерцающего огонька плошки. В уголках смеженных ресниц сверкали слезинки от жгучей боли. Почувствовав, что кто-то вошел, Вера чуть-чуть приоткрыла глаза, и ее губы вздрогнули:

— Милые вы мои, дорогие, как я рада, что я могу с вами попрощаться, — протянула она здоровую руку. Михаил Макарович подхватил ее и поцеловал.

— Здравствуй, голубушка ты моя. Мы тоже рады. Вот со мной и Григорий Иванович. Мы пришли тебя проводить и пожелать тебе полного выздоровления. — Михаил Макарович гладил ее руку. — К утру ты будешь дома, в нашем госпитале. Там врачи замечательные, и они быстро поставят тебя на ноги. И кто знает, может быть, снова будем работать вместе и так же ковать победу. Большое тебе, Юля, спасибо! За Алеся не беспокойся. Я его спарил с Захаром Петровичем, и у них дело пойдет...