— Нравится? — обернулась к ним Копеечка.

— Нравится, — хором ответили Матвейка и Витька.

— Что это за девочка с тобой? Не видела её раньше.

— Да... С Каспийского моря прикатила, в гости. Витькой её зовут.

Витьке не понравилось, как Матвейка про неё сказал: небрежно, обидно даже. Оле тоже, кажется, не понравилось. Потому что она улыбнулась Витьке и предложила:

— Хочешь попробовать, покрасить немного?

Ещё бы! Витька покраснела от удовольствия, а Матвейка — от зависти: небось, Оля никогда ему не предлагала...

— Только крепче держи, — предупредила Копеечка, передавая каток. — К стене сильно не прижимай и краски много не бери, а то и стенку заляпаешь, и сама перемажешься.

Витька всё сделала, как советовала Оля, но если честно сказать, получалось неважно: рукоятка норовила выскочить из рук, валик танцевал на месте, а краска густыми ручейками стекала по стене.

— Молодец, Витя! Для первого раза совсем неплохо, — похвалила Копеечка. — Будешь настоящим маляром.

— Я хочу водителем троллейбуса, — неожиданно для себя сказала Витька.

— Очень хорошо. У нас обязательно будет троллейбус. Правда, Матвейка?

— Правда, — буркнул он.

— Ты чего такой? Лимон съел?

Съешь тут... Сначала не замечают человека, а потом про лимон спрашивают, не будет он ничего объяснять. Пусть сама догадается!

— Когда слёт? — спросил Матвейка. — Бойцы, между прочим, интересуются.

Оля на минуту задумалась.

— Девочки, отпустите меня в пятницу? — обратилась она к подругам. — На пару часиков?

— К своим дошколятам рвёшься? — спросила та, которая красила окна.

— Очень давно не видела ребятишек.

— Отпустим! Как же, отряд без командира быть не может, — засмеялись девушки.

— Ну вот, передашь по цепочке: сбор в пятницу в шесть ноль-ноль, понял?

— Так точно, понял!

Витька насторожилась. О чём это они тут разговаривают? Какие-то бойцы, командиры, Матвейка вытягивается столбиком, по какой-то цепочке что-то передавать должен... Наверное, у неё был смешной вид, потому что Оля улыбнулась, а Матвейка самым бессовестным образом расхохотался.

— Ты что же, не рассказывал Вите про наших «тимурят»? — спросила Оля.

Матвейка отрицательно покачал головой: с первым встречным-поперечным он болтать не намерен.

— «Тимурята» — это боевой отряд дошколят, — начала объяснять Оля. — Наши бойцы там, где трудно, и с тем, кому плохо. Ты про тимуровцев слышала?.. Вот. Но тимуровцами могут быть пионеры, а у нас — дошколята.

— А как поступить в ваш отряд? Мне ведь тоже пора: шесть с половиной, как-никак.

— Надо сначала хорошее дело сделать, — многозначительно сказал Матвейка. — Доказать, что ты настоящий человек, а не так себе.

Витька, конечно, поняла, на что намекает Матвейка, и настроение у неё испортилось.

Но Оля не знала истории с попугайчиками и поэтому сказала:

— Приходи к нам в пятницу. Послушаешь, с ребятами познакомишься. Я думаю, тебе понравится. Приходи!

Витька кивнула и выскочила за дверь: ещё немного и она расплакалась бы прямо при Оле, её подругах и, главное — при Матвейке. Не хватало, чтобы он видел её слёзы!

Она бежала по пустым коридорам, каким-то странным, стеклянным переходам, многочисленным лестницам и ничего не замечала... Не видела она красочных картин, которые комсомольцы-строители нарисовали прямо на стенах залов в подарок школьникам. Не знала, что колонны, мимо которых она промчалась, даже не взглянув, украшают зал будущего пионерского театра... Скорее отсюда — подальше от Матвейки!..

— Витя! Куда? Притормози! — вдруг донеслось до неё.

— Степан Матвеевич... — Витька только сейчас вспомнила, зачем они с Матвейкой пришли сюда. — Здравствуйте...

— Здравствуйте, — весело ответил Степан Матвеевич. — Как жизнь?

— Нормально. А у вас?

— И у нас — полный порядок. Видишь, трибуны работаем.

— Что делаете? — не поняла Витька.

— Трибуны для болельщиков строим, — пояснил Степан Матвеевич. — И футболистам, и хоккеистам болельщики нужны, верно? Вот и стараемся для них.

Это Витька понимала: ни один стадион на свете не может обойтись без зрителей, а здесь... Она оглянулась. Ого! Наверное, миллион поместится!.. Длинные деревянные ступени, на которых стучали топорами и молотками бородатые люди, почти окружили площадку. По ней, урча и тарахтя, ползал каток, разравнивая и укатывая будущее футбольное поле. Вся площадка была так огромна, что когда каток уезжал на дальний конец, он казался не настоящим, игрушечным.

— Это что же, всё для них? Для школьников? — спросила Витька.