— Закончили, — ответил за двоих Матвей-малый.

— Ну, проходите в избу, посидите чуток.

Матвейка, деловито вытерев ноги о полосатый половичок, брошенный у порога, не спеша прошагал к столу.

Витька удивилась: такого большого стола она никогда в жизни не видела! Прямо как для пинг-понга. Вообще, всё здесь было для неё странно и непривычно. Вдоль обеих стен, под окнами, тянулась длинная скамья, а стульев совсем не было, только две табуретки стояли возле стола. До половины комнаты из угла выдвинулась печка. Витька её узнала потому, что в книжке видела: Емеля-дурачок на такой ездил. На стене — большущая рама висит с фотографиями под стеклом, а самого обыкновенного телевизора и даже радиолы нет!

— Проходи в горницу, — пригласила бабушка Матрёна. — Не топчи порожек-то.

Витька послушно прошла по широким прохладным половицам и села рядом с Матвейкой.

Бабушка придвинула каждому по кружке молока и поставила перед ними глиняную миску, полную каких-то маленьких розово-красных, душистых ягод.

— Земляничка, в лесу собранная, — пояснила она Витьке, заметив, что та не решается попробовать.

— Ешь, — шепнул Матвейка, — всё равно так не отпустит.

Витька взяла одну. Ой, как вкусно!.. А потом она забыла, как едят воспитанные девочки: аккуратно, по ягодке, чтобы не испачкать пальцы и не измазать платье. Витька загребала горстью! Матвей-малый тоже не отставал.

— Кушайте, кушайте на здоровье! — приговаривала бабушка Матрёна, сидя напротив и улыбаясь всеми своими морщинками. Сейчас она сильно напоминала бабушку Фатью, когда та кормила их с Назимкой пахлавой — сладкими пирожками с орехами.

— Бывало, и мои сорванцы так же вот усядутся круг стола и только ложки стучат!.. Друг от дружки отстать боятся, — бабушка Матрёна тихонько засмеялась. — А потом смех на них нападёт. И вот уж хохочут, вот хохочут!.. — Она подошла к большой раме, где под стеклом висели многочисленные, жёлтые от старости фотографии, и начала бережно протирать белым полотенцем.

— Это её сыновья, — шёпотом пояснил Матвей-малый. — Видишь, которые в военной форме. И без формы — тоже они, когда маленькие были.

Витька понимающе кивнула.

— Ну, бегите по домам, ребятки. Небось, потеряли вас.

— Мы ещё придём, баба Мотя, — сказал Матвейка. — Правда же?

Витька подтвердила: «Придём».

— И ещё кого-нибудь приведём. Правда же?

Витька снова кивнула: «Приведём». И предложила:

— Можно Степан Иваныча, он ласковый и умный.

— Приходите, голубчики, не забывайте старую Матрёну! И вашего Степана приводите, — она поправила на голове платок, огладила цветастый фартук, и снова лицо её засветилось.

Бабушка достала с припечка Витькины гольфы и босоножки. Они были, как прежде, белые и красивые.

— Ой, бабуся! Спасибо! — Витька привстала на цыпочки и поцеловала тёмную морщинистую щёку. — Я обязательно к тебе приду. Правда же?.

Теперь кивнул Матвейка: «Акак же!» Они вышли на улицу.

— До свиданья! — попрощался Матвейка.

— Спасибо! — сказала Витька.

А бабушка Матрёна стояла на крыльце и махала им рукой: до свиданья...

ЭХ ТЫ, ЖАДИНА!

— А я в школу нынче пойду, — нарушил молчание Матвейка.

— И я. Осенью, — оживилась Витька.

— В нашу?

— Может, и в вашу. А может, в свою.

— Наша школа — самая лучшая! — похвалился Матвейка. — Самая большая и самая красивая...

Опять начал! Ну и хвастун этот Матвей-малый!

— Не веришь?! Хочешь покажу?

— Только я маме скажу.

— Сильно сердитая? — участливо спросил Матвейка. — Лупит?

— Ты что! — Витьке стало смешно. — Просто я за хлебом пошла, а она ждёт.

— Ну, тогда я с тобой. А то влетит.

Они снова прошли через весь посёлок и вернулись к новым домам.

— Слушай, а куда мы идём? — спросил Матвейка, когда они поравнялись с розовым домом и остановились у подъезда, над входом в который были нарисованы синее море и белая чайка.

— Домой, куда же, — удивилась Витька.

— К тебе или ко мне? — уточнил Матвейка.

— Ко мне, раз я тут живу.

— И я тут живу. Ты в какой квартире?

— В десятой.

— А я — в девятой! Вот здорово! Тогда я тебя знаю! Ты — Вика Турабова, приехала к отцу в гости, да?

— А ты — Матвей-малый, Степана Матвеевича, да?

— Привет!

— Привет!

И они хлопнули друг друга по плечу, как сделали бы два старых приятеля.

Потом Матвейка и Витька поднялись на свой третий этаж и позвонили в десятую квартиру.

— Вика! Наконец-то! Где ты пропадала?! А это что за мальчик? — спросила Людмила Петровна, увидев Матвейку.

— Мамочка, не сердись! Мы с Матвейкой... — затараторила Витька, повисая на маминой шее. — Это сын Степана Матвеевича, помнишь? Мы красили звёздочки у бабушки Матрёны, и ещё ели землянику, пили молоко. И ещё я упала в грязь из-за бычка, а она меня выстирала...