– Не хватало нам ещё натрия, – возразил Славский. – Представьте, если несколько тонн радиоактивного натрия попадут в воду второго контура. Фейерверк можно посмотреть на 7 ноября, бесплатно.

– Тащить натрий на подводную лодку не стоит, – согласился Хрущёв. – В случае чего, корабль погубим и людей. Там надо что-то инертное.

– При таких температурах, Никита Сергеич, даже инертный свинец становится коррозионно-активным, – заметил Курчатов.

– Вообще, очень необычная информация, очень реальные описания. – сказал Александров. – Как будто писал очевидец, стоявший в зале управления с хронометром в руке, да ещё и имеющий опыт эксплуатационщика АЭС. Я, грешным делом, даже мельком подумал, что это прислал кто-то из параллельного мира, ушедшего лет на 50 вперед по атомной энергетике. Ерунда, конечно... но...

Сидящие за длинным столом академики заулыбались. Курчатов, единственный в кабинете, кроме Хрущёва, посвящённый в Тайну, спрятал улыбку в бороде.

– Да, Анатолий Петрович, а что насчёт аварий на атомных подводных лодках? – обратился Хрущёв к Александрову. – Вы информацию изучили?

– Да, Никита Сергеич, – ответил академик. – Основная проблема – обеспечение герметичности парогенераторов и насосов. Признаться, поведение материалов, обычно считающихся стойкими в условиях высоких температур и давлений, да ещё и радиации, пока недостаточно исследовано. В общем, необходимо обратить внимание на тщательный контроль качества сварных швов и на подбор материалов.

– Вот и обратите, Анатолий Петрович, – строго сказал Хрущёв. – Хватит человечеству одной Хиросимы, вторая, плавающая под водой, нам нахер не нужна. (Первая ПЛАРБ К-19 проекта 658 из-за нескольких тяжёлых аварий с гибелью людей получила на флоте прозвище «Хиросима»)

– Есть обратить внимание, – по-военному ответил академик.

Спорить с Первым секретарем ЦК, тем более, по столь очевидному вопросу, у него желания не было.

Учёным и инженерам пришлось заблаговременно заняться технологией обработки и сварки титановых сплавов, поскольку нержавеющая сталь, первоначально применявшаяся в парогенераторах, в ходе эксплуатации трескалась. За счёт более раннего начала работ к 1959-му году на атомных лодках начали применять титановые парогенераторы.

– Хорошо, с авариями ясно, – подвел итог Хрущёв. – Насчёт хранения и утилизации отходов тоже надо подумать. Реакторов становится все больше, эта проблема будет только нарастать. Надо предусмотреть варианты заранее и с запасом. Я никого не тороплю, но и пускать вопрос на самотёк не стану, не ждите. Проблема есть, решать её надо. Перекладывать наше радиоактивное дерьмо на будущие поколения недопустимо.

– Насчёт натрия я бы не был так уж категоричен, – сказал Доллежаль. – Схема реактора, обозначенного в переданных мне документах БН-600 на мой взгляд, вполне перспективна. А вот схема БН-350 мне нравится меньше. Гораздо проще сделать реактор в виде бака с натрием, куда опущена активная зона, чем прокачивать через неё натрий по трубам. Там есть ещё схемы БН-800 и БН-1200, но информации по ним мало, и указано, что экспериментально эти схемы не отработаны. В связи с этим у меня сразу возник вопрос: а схемы БН-350 и БН-600 что, отработаны? Кем, когда, где? Крайне интересно было бы на них взглянуть...

– Натриевый реактор интересен тем, что даёт относительно немного радиоактивных отходов, – заметил Александров. – Натрий связывает радиоактивный йод. В свете последних указаний этот вариант становится весьма интересным. И на нём можно нарабатывать плутоний.

– Экспериментальный образец натриевого реактора надо построить, – решил Хрущёв. – Схему сами выберете, тут я вам не советчик. Строить будем на Сибирской АЭС, в Северске. (также известна как Томск-7. В реальной истории в Томске-7 строились обычные водо-графитовые бридеры, натриевый реактор БН-600 работал с 26 февраля 1980 до 28 марта 2010 г на Белоярской АЭС) Сейчас как раз идут согласования, к августу решение подготовим. Готовьте проект.

– Никита Сергеич, проект Сибирской АЭС уже согласован технически, – урезал всплеск энтузиазма Первого секретаря Курчатов. – Заменять в нем отработанную конструкцию водо-графитового реактора на неотработанный натриевый, которого ещё нет – неразумно. Давайте предусмотрим его строительство в составе второй очереди АЭС, либо поставим его на следующую, Балаковскую или Белоярскую. Иначе задержим сроки, все планы полетят, а это – занятость сотен тысяч людей.

– Согласен, – ответил Хрущёв. – Давайте решим, когда у Николая Антоновича будет готов проект. Но на будущие АЭС никаких больше водо-графитовых реакторов. Только водо-водяные, пока не разработаем что-то ещё более безопасное. Потом водо-графитовые и водо-водяные будем останавливать и заменять перспективными реакторами, какими – будущее покажет. Предупреждаю сразу – после Сибирской АЭС больше ни одного проекта с графитом не подпишу.

– Меня в этой подборке заинтересовал ториевый реактор, – сказал Курчатов. – Монацитового песка у нас хватает, добывать его проще, чем уран. Из него уже добывают гелий для дирижаблей, а из отходов можно извлекать торий и перерабатывать в реакторах в уран-233. А 233-й уран – это возможность создания «чистой» термоядерной бомбы, то есть боеприпаса с пониженным выделением радиации.

– Следует понимать правильно, товарищи, – подчеркнул Яков Борисович Зельдович. – Полностью от радиации избавиться не удастся. Но уменьшить плотность нейтронного потока при взрыве в несколько раз – вполне реально. Соответственно, даже при наземном подрыве такого боеприпаса заражение местности будет в несколько раз меньше.

Академики Харитон и Щёлкин тут же оживились.

– А если учесть, что с помощью некоторых специальных приёмов, например, нейтронной лампы и бериллиевого отражателя, можно заметно уменьшить критическую массу инициирующего заряда урана, – добавил Юлий Борисович Харитон, – то вырисовывается любопытная перспектива создания малогабаритного термоядерного заряда уменьшенной мощности, например, для тактического применения.

– Не нравится мне сама идея тактического применения атомного оружия, – сказал Хрущёв. – Ядерная бомба – это пугало для противника, дубина, которой можно грозить, но не стоит реально использовать. В случае стратегической ракеты или бомбардировщика приказ отдаёт высшее руководство страны, люди ответственные. А тактический боеприпас в боевой обстановке может приказать применить любой поддатый генерал-майор.