В середине декабря Хрущёв собрал в своём кабинете в Кремле совещание специалистов. Присутствовали министр радиопромышленности Калмыков, академики Иоффе, Минц, Берг, разработчики ЭВМ - академик Сергей Алексеевич Лебедев, доктор технических наук Исаак Семенович Брук, а также Башир Искандарович Рамеев и Николай Яковлевич Матюхин - пока ещё не столь именитые, но, как сообщил отцу Сергей, очень перспективные специалисты. Был и директор НИИ-35 А.К. Гладков.

Открывая совещание, Никита Сергеевич сказал:

– Итак, товарищи, я хочу вынести на ваше обсуждение вопрос, который Президиум ЦК и я лично считаем крайне важным. Речь пойдёт о развитии вычислительной техники в нашей стране. Не будем скрывать правду - в прошлом в этой области у нас были ошибки и заблуждения. Кибернетика по чисто идеологическим, конъюнктурным соображениям была объявлена лженаукой. Это затормозило развитие вычислительной техники в СССР. Во время войны нам, сами понимаете, тоже было не до ЭВМ. Сейчас мы вынуждены навёрстывать упущенное.[15]

– Но нам повезло, товарищи. Сейчас у нас есть редкая возможность обогнать весь мир по некоторым отраслям промышленности, в том числе, по полупроводниковой электронике. Я просил академика Лебедева разослать вам всем информационные материалы. Надеюсь, все с ними ознакомились?

Присутствующие дружно кивнули.

– Так вот, - продолжил Хрущёв.
– Я понимаю, что многое в этой подборке информации показалось вам фантастикой или, по крайней мере, перспективой отдалённого будущего. Хочу вас заверить, что это не так. Мне доложили, что в НИИ-35 уже добились определённых успехов. Товарищ Гладков, чем вы можете нас порадовать?

– Прежде всего, Никита Сергеевич, должен поблагодарить вас лично и всех присутствующих за искренний интерес к этой проблеме и оказанную нам помощь, - ответил Гладков.
– Присланные вами материалы очень помогли нашим технологам, особенно в освоении метода зонной плавки. Таким образом, товарищи, мы теперь научились выращивать монокристаллы кремния достаточных размеров, и, что ещё важнее, достаточной чистоты, чтобы пробовать создавать на основе кремниевых пластин эти самые "интегральные схемы", Гладков достал из кармана и пустил по рукам собравшихся выпиленную из монокристалла кремния пластинку.

Некоторое время академики разглядывали её, затем Гладков продолжил:

– Собственно, товарищи, мы уже попробовали изготавливать микросхемы в процессе освоения технологии фотолитографии. Технология сложная, конечно, особенно в части чистоты производственных помещений. Проблем было много, но их решение достаточно подробно расписано в полученных от Сергея Алексеевича распечатках. Не будь этой информации, мы бы провозились несколько лет, как минимум.

Конечно, микросхема, которую мы осваивали, очень простая, сейчас мы переходим к освоению производства более сложных изделий. На очереди у нас микросхемы оперативной памяти, будем их делать по присланному Валерием Дмитриевичем образцу.

Гладков вытащил из кармана ещё несколько микросхем и пустил их по рукам. Часть микросхем были в корпусах, а другая часть представляла собой голые пластины с разводкой дорожек и элементов. Абрам Федорович Иоффе достал лупу и с интересом рассматривал микросхемы.

– К сожалению, товарищи, воспроизвести один к одному основную микросхему, которая в документах именуется "микропроцессор", на нынешнем уровне технологии нам не удастся, - констатировал Гладков.

– Почему не удастся?
– спросил Хрущёв.

– В ней использована очень мелкая разводка, - пояснил Гладков.
– За счет этого на пластине умещается очень много элементов. Мы померяли элементы на микроскопе - там использован техпроцесс 22 нанометра! Наша технология фотолитографии пока не позволяет делать такую же мелкую разводку. Это, в общем, мягко сказано. Если точнее, нам такое и не снилось! Мы сейчас пытаемся освоить методы ультрафиолетовой и рентгеновской фотолитографии по описаниям технологии из распечаток Сергея Алексеевича. Результаты получаются обнадеживающие, но в целом такой микропроцессор мы пока не воспроизвели даже в лабораторных условиях, не говоря уже о промышленном производстве. К тому же технологический цикл получается очень длительным - от распиловки выращенного кристалла на пластины до получения готового процессора проходит несколько месяцев. Потому пока что показать вам нечего. Да, и еще - невероятно большой процент брака. До 90-95% продукции пока что уходит в брак. Нас предупреждали, что так и будет, но такого высокого процента брака мы не ожидали.

– С более простыми микросхемами вопрос решается просто - вырезаем пластину кремния побольше, чтобы на ней все умещалось. А с микропроцессором такой подход не годится. Уж очень много туда напихано. Четыре вычислительных ядра, кэш памяти первого уровня, графическая подсистема... Нам просто не вырастить такой большой кристалл, чтобы можно было выпилить из него пластину кремния, на которой все это добро поместится.

– А разделить эти компоненты между несколькими пластинами нельзя?
– спросил Рамеев.
– Скажем, графику вынести отдельно, у нас все равно пока нет устройства для ее отображения. Ядра разделить на отдельные пластины, по одному. Память из процессора тоже вынести на отдельную пластину...