– Интересная идея, – заметил Никита Сергеевич. – Но ведь может возникнуть ситуация, когда по государственным соображениям действительно необходимо принять непопулярный в народе закон. Ну, скажем, нет другого выхода.

– Можно предусмотреть перечень ситуаций, когда действие Конституции приостанавливается, – предложил Серов. – Угрожаемый период, массовые беспорядки, межнациональные конфликты... А ещё надо предусмотреть право вето, скажем, для Первого секретаря ЦК, Председателя Верховного Совета, Председателя Совета Министров, и Председателя Верховного Суда, по представлению Генерального прокурора. На случай, если кто-то внесёт популистский, но вредный закон.

– И через первичные парторганизации надо разъяснительную работу проводить, комсомол опять же подключать, они же тоже голосовать право имеют, – размышлял вслух Хрущёв.

– Если мы всерьёз решили нового человека коммунистической формации выращивать, – заметил Серов, – то к разъяснительной работе даже пионерские организации подключать надо. Дозированно, аккуратно разъяснять значение всенародного волеизъявления. На конкретных примерах. Тут нельзя сплеча рубить, обдумывать надо, каждый шаг. Давай подумай не спеша, я тебе идею подкинул, а ты её в мозгах поваляй.

– Угу, – Хрущёв кивнул, соглашаясь.

– И ещё, – продолжил Серов. – Знаешь, в чём особенность политики США? У них президенты меняются, а политика остаётся неизменной. А у нас с каждым новым руководством политика менялась, судя по «тем документам». То мы в одну сторону шарахались, то в другую. Надо этот бардак прекращать.

– Как ты его прекратишь? – спросил Никита Сергеевич. – Времена меняются, меняется международная обстановка, отсюда меняется и политика.

– Да вот ни хрена, – возразил Серов. – Американская политика почему-то не меняется. Вот я и пытаюсь тебе сказать: мы с тобой не вечные. Придёт после тебя кто-то другой, и всё, чего мы добились и ещё добьёмся, спустит в унитаз.

– А чтобы этого не произошло, надо тебе преемника готовить. А в идеале – создать систему, которая будет обеспечивать неизменность политического курса. Это не просто, но сделать это необходимо.

– Тут ты прав, – согласился Хрущёв. – Пока не знаю, кого выбрать, но уже думаю. У тебя, вижу, ещё какой-то вопрос есть?

– Есть. Но для его правильного обсуждения тебе надо вот эти два документа одолеть, – сказал Серов. – Иначе получится разговор слепого с глухим, – он передал Хрущёву две распечатки.

Одна из них, потоньше, листов этак на 30, была озаглавлена «Директива NSC 20/1 Задачи в отношении России». На обложке документа были также помечены имена авторов: Джордж Фрост Кеннан, Кларк Клиффорд, Джеймс Форрестол. (Русский перевод директивы NSC 20/1 см. здесь

– Погоди-ка, – припомнил Хрущёв. – Кеннан... Кеннан... Это не бывший американский посол, случаем? Которого Сталин в 52-м году едва ли не пинками вышвырнул из Союза?

(26 сентября 1952 года в «Правде» появилась редакционная статья, в которой сообщалось, что американский посол, прилетевший в Западный Берлин из Москвы, сделал клеветническое заявление для прессы и показал себя лжецом и заклятым врагом СССР. Кеннан сравнил положение американцев в Москве с той ситуацией, в которой он находился в Германии в 1941–1942 годах, когда он был интернирован нацистами. В итоге посол был объявлен «персоной нон грата», ему даже не разрешили лично вывезти из посольства свою жену и детей)

– Он самый, – подтвердил Серов. – А двое других – Кларк Клиффорд, юрист в администрации Трумэна, и Джеймс Форрестол, бывший министр обороны США, который сошёл с ума на почве «советской угрозы» и 22 мая 1949 года выпрыгнул из окна кухни на 16-м этаже.

– Н-да-а... И что же накропал сей «творческий коллектив»? – спросил Хрущёв.

– «План Даллеса».

– Что-о?!! – оторопел Никита Сергеевич.

– Эти 30 листов, что у тебя в руках – не что иное, как тот самый пресловутый «План Даллеса», который упоминается в «тех документах», – торжествующе объявил Серов. – По иронии судьбы братья Даллесы не имеют к нему ни малейшего отношения. Его реальные авторы – Кеннан, Клиффорд и Форрестол.

– Ничего себе... Это вы в «тех документах» нашли?

– Нет. В документах его не было, – ответил Серов. – Это – работа нашей агентурной разведки в США. Мы знали, что искать, и нашли.

– Ну, молодцы! – восхищённо похвалил Хрущёв. – Ну, красавцы! А второй документ? – он взвесил в руке заботливо переплетённую распечатку листов этак на двести с лишним.

– А вот это уже из «тех документов», – ответил Серов. – Книга «Великая шахматная доска», автор – будущий помощник президента по национальной безопасности Збигнев Бжезинский.

– Поляк, что ли?

– Американец польского происхождения. Книга не совсем соответствует нашей реальности, она посвящена анализу геополитической ситуации, возникшей после распада Советского Союза, –пояснил Серов. – Но, тем не менее, чтение очень познавательное. Надо, чтобы ты эти документы прочитал и осмыслил. А потом уже и говорить будем.

Чтение двух документов заняло у Хрущева неделю по вечерам, поскольку параллельно приходилось заниматься текущими государственными делами. Через неделю он вызвал Серова: