– Что? – Я удивленно уставилась на него. – Ты действительно так думаешь?

– Я бы с удовольствием содрал с него шкуру, причем очень медленно. Знаешь, как чистят апельсин.

Я поморщилась.

– Фу.

На его лице промелькнула легкая усмешка.

– Но, по большей части, рядом с ним ты в безопасности.

Я неотрывно смотрела на него.

– По большей части?

– Надеюсь, он защитит тебя. Лучше, чем сделал это сегодня. – Чувствовалось, что он произносит это скрепя сердце. – Другое дело, что он не безопасен для тебя.

– Чего бы он ни хотел от меня и что бы ты ни думал, для меня он не опасен. Поверь. Он ясно и четко дал понять, что между нами не было ничего, кроме…

– Похоти?

– Да, – прошептала я.

– Говнюк.

Я выдавила из себя смешок.

– Да.

– Извини, – сказал он, и я подумала, что после таких признаний извинение с его стороны звучит, по меньшей мере, странно. Но добродетель – это то, чего не отнять у Зейна.

Он заключил меня в объятия, крепко прижимая к себе. Я уютно устроилась у него на груди, закрывая глаза и слушая, как ровно бьется в мою щеку его сердце. В этих сильных руках я чувствовала себя защищенной, и в душе разливался покой, который дарил мне только Зейн.

Судорожный вдох вырвался у меня. Столько волнений пришлось пережить в эти дни, и столько всего произошло за последние несколько недель, но в такие тихие мгновения во мне оживали красивые фантазии и слова Зейна, которые когда-то я придумывала в мечтах, а теперь вот услышала наяву. Мне еще во многом предстояло разобраться, но сейчас главным для меня была наша близость.

Такая перемена в Зейне стала для меня полной неожиданностью. Похоть – это одно. Забота – совсем другое, но эти слова… они как будто исполнены особого смысла. И потому западают в сердце, ломают стены, сметают барьеры и прокладывают свой собственный путь.

Когда он скользнул рукой вверх по моей спине, вздох вырвался из моих приоткрытых губ.

– Удобно? – спросил он.

Я кивнула.

Его рука блуждала по моей спине, и я заставила себя открыть глаза, окидывая взглядом пыльные корешки книг, выстроившихся на полках. Слова Зейна еще витали в крошечном пространстве между нами. Мне хотелось что-то сказать, но я не решалась признаться в своих чувствах к нему. Я даже Стейси не могла открыться. Влюбленность в Зейна длиною почти в целую жизнь оставалась моей сердечной тайной, и я тщательно оберегала ее, заливая потоком лжи. Но сегодня Зейн обнажил свою душу, и я была перед ним в долгу.

– Я хочу сделать признание, – прошептала я.

– Хм?

Найти в себе мужество – дело непростое.

– Я всегда мечтала о тебе… мечтала услышать от тебя эти слова, знать, что ты хочешь меня. – Я полыхала огнем, но заставила себя продолжить. Каждое мое слово вылетало дрожащим шепотом. – Я хотела тебя, наверное, с тех пор, как поняла разницу между мальчиками и девочками.

Он крепче обнял меня, и, когда заговорил, его голос прозвучал хрипло.

– Получается, очень давно.

– Так и есть. – Ком образовался в горле, и почему-то захотелось плакать. – Знаешь, как это было тяжело? Не подавать виду, не ревновать к Данике или любой другой девушке, которая…

– Не было никакой другой девушки, Букашка Лейла.

Эти слова не сразу просочились в мою черепушку, и, когда это случилось, я оторвалась от его груди и запрокинула голову.

– Повтори?

На этот раз вспыхнуло его лицо.

– У меня никогда никого не было.

У меня отвалилась челюсть.

– Неужели нужно демонстрировать такое удивление?

– Извини. Просто не могу поверить, что у тебя… я хочу сказать, ведь ты – это ты. Ты красавец, умный, добрый, идеальный, и девчонки глаз с тебя не сводят, куда бы мы ни пришли.

Он улыбнулся.

– Я не говорил, что не было возможностей. Просто я ни разу ими не воспользовался.

– Почему?

Наши глаза встретились.

– Сказать правду?

Я кивнула.

– Поначалу я и сам не понимал, почему так… ну, когда кругом столько соблазнов. Наверное, просто не возникало желания пройти весь этот путь до конца. И только в прошлом году я понял почему. – Он замолчал, и мое сердце забилось сильнее. – Из-за тебя.

– Из-за меня?

– Да. – Он подцепил несколько прядей моих волос и принялся наматывать их на сложенные вместе два пальца. – Я доходил до определенной точки, и все, о чем я мог думать, так это о тебе, и сразу все казалось неправильным. Ну, я имею в виду, продолжать отношения с кем-то, представляя тебя на этом месте.

Боже мой…

Мое сердце взорвалось нежностью к Зейну, и остальные части тела пришли в восторг от того, что он рисовал меня в своих мечтах, думал обо мне, и это длилось гораздо дольше, чем я могла себе представить.