– Ага.

– Вы еще не раздумали? Можно встретиться там в июне и поискать крокодилов до сентября.

– Конечно, запросто.

Как здорово, подумал я. В следующей большой экспедиции со мной опять будут мои друзья. Да еще и Настя сможет к нам присоединиться. Что может быть лучше?

Центральноафриканский карликовый крокодил

Камерун иногда называют “Африкой в миниатюре” за его необыкновенное разнообразие. На юге растут мангры и дождевые леса, в центре простираются сезонно затапливаемые саванны, а на севере – полупустыни; есть также горы и действующий вулкан. Это одна из последних стран в Западной Африке, где дикая фауна сохранилась в более-менее приличном количестве. В отличие от большинства национальных парков Центральной Африки, камерунские парки можно посмотреть, не тратя сотни или тысячи долларов на чартерные авиарейсы и роскошные лоджи. Неудивительно, что Камерун издавна пользовался популярностью у натуралистов. Я мечтал туда попасть с тех пор, как в детстве прочитал книги Даррелла об этой стране. Но на сей раз путешествия моей мечты явно не получалось: чтобы как следует исследовать Камерун, нужны месяцы, а у нас оставалось две недели. И нам позарез надо было собрать хоть какие-то данные по карликовым крокодилам, потому что иначе вся поездка по обоим Конго, Габону и Камеруну оказалась бы бессмысленной тратой денег.

Карликовые крокодилы были особенно важны для меня еще и потому, что это одни из немногих видов крокодиловых, живущих почти исключительно в маленьких водоемах. Моя теория предсказывала, что они должны часто реветь, но головой шлепать редко, а может быть, не шлепать никогда. Слышанные мной описания вроде бы это подтверждали, но мне нужны были точные данные. К тому же как раз перед нашим отъездом в Африку генетические исследования показали, что карликовых крокодилов не один вид, а три. Получался слишком уж большой пробел в собранных мной сведениях. Из трех “новых” видов один водится только на северо-востоке Конго-Заира. Я видел его во время вылазки на самолете в лес Итури, но в то время “песнями” крокодилов еще не занимался и потому даже не пытался их пронаблюдать. Второй вид живет далеко на западе Африки, от Сенегала до Бенина, а третий – в Нигерии, Камеруне и почти по всей Центральной Африке. У всех трех очень похожее поведение, так что мне достаточно было получить данные о каком-нибудь одном.

Вдобавок к исключительному природному разнообразию в Камеруне живут свыше двухсот народностей. Это единственная страна, где пигмеи все еще говорят на своих языках. Примерно треть населения – христиане, четверть – мусульмане, а остальные придерживаются традиционных верований. Такое обилие языческих душ сделало Камерун полем битвы между католическими и протестантскими церквями. У каждой есть большие миссии во всех крупных городах. Папа Иоанн Павел II приезжал в Камерун дважды. Местные телеканалы часами крутят истерические проповеди в дополнение к типичной для континента смеси французской попсы, нигерийских сериалов и южноафриканских реалити-шоу. В первую очередь усилия миссионеров направлены на людей, с которых можно настричь хоть какие-то деньги, поэтому “средний класс” в основном уже обращен, в то время как нищие жители глубинки продолжают молиться богам леса, моря и вулкана Камерун. Согласно одному из поверий, очередное извержение вулкана можно остановить, если принести в жертву пять коз и одного мужчину-альбиноса. В местных деревнях необычно много альбиносов, но каждый раз, когда случается извержение, все они потихоньку смываются в Нигерию и пережидают его там.

История Камеруна была относительно мирной, но его города часто выглядят так, будто только что закончилась гражданская война. Страна – типичная фиктивная демократия, в которой результаты выборов всегда подтасовываются и у власти остаются одни и те же люди. Как всегда в подобных случаях, качество жизни постепенно ухудшается, несмотря на иностранную помощь. Англоязычная западная часть Камеруна – по сути дела оккупированная территория, захваченная после фальсификации результатов референдума. Хотя франкоязычное правительство активно “душит” запад, бардака в этой части страны заметно меньше, и находиться там намного приятнее. На остальной территории единственными форпостами цивилизации в море коррупции и хаоса являются греческие пекарни.

В Камеруне все очень непросто, даже взять такси или проехать на автобусе. Прежде чем сесть в машину, надо договориться с таксистом о цене поездки в письменном виде, убедиться, что у вас имеется нужная сумма без сдачи, и дать понять, что ни на цент больше у вас нет. Это, однако, не гарантирует, что на полпути вам не сообщат, что оговоренная цена покрывает только половину расстояния. Доехав наконец до места назначения и расплатившись, будьте готовы к тому, что через две минуты водитель вернется, заявит, что ему еще не платили, и потребует денег во второй раз. Он может даже собрать довольно приличную толпу, которая его поддержит. Но это еще не все: на каждом из бесчисленных полицейских блокпостов с вас будут вымогать взятки (даже если вы пассажир автобуса), а рано или поздно вы попадете в серьезную аварию, скорее всего со смертельным исходом. Местные шоферы настолько неосторожны, что обочины дорог уставлены табличками типа “Здесь погибло 5 человек”; одна из виденных нами гласила “Здесь погибло 64 человека”.

Но есть у местного транспорта и преимущества, особенно в сфере услуг. В одном автобусе нам встретился бродячий дантист: он шел по проходу со щипцами и бутылкой обезболивающего, предлагая вырвать зубы всем желающим. Дорога была тряская, так что, если находился пациент, трем другим пассажирам приходилось держать дантиста, пока он занимался своим нелегким трудом.

Мы пересекли Камерун с востока на запад и проверили три заповедника, но крокодилов там не оказалось. В одном из заповедников был приют для попавших в беду диких животных, где мы познакомились с осиротевшим шимпанзенком с необыкновенно красивым, прямо-таки ангельским лицом. Шимпанзенок потом сделал карьеру фотомодели: вот уже много лет я часто вижу его фотографии на камерунских природоохранных плакатах (узнавать в лицо шимпанзе почти так же легко, как и людей).

Последним местом, куда мы успевали заглянуть, был национальный парк Коруп на границе с Нигерией. Это один из самых больших, усиленно охраняемых и живописных лесных парков Африки. В африканских дождевых лесах уровень биоразнообразия обычно ниже, чем в похожих лесах Азии и Южной Америки, а деревья мельче. Но Коруп – исключение: деревья там до шестидесяти метров в высоту, а леса очень густые, колдовские, с тихими черноводными реками, причудливыми цветами и “рощами” странных грибовидных термитников. Крупные звери попадаются на глаза нечасто, но редких птиц множество, а ночью буквально на каждой ветке сидит древесная лягушка, хамелеон или еще что-нибудь интересное.