— Граф и графиня с Зигмундом и графиней Фреей. Я слышала, что они поехали навестить Великого герцога. Зигмунд провожает их обратно в замок. Я побегу посмотреть.

— Можно, я пойду с вами?

— Конечно.

Я стояла рядом с ней в толпе у дверей таверны, и мое сердце колотилось от гордости и страха, когда я смотрела на него. Он выглядел великолепно на своей белой лошади, отвечая на приветствия толпы. Рядом с ним ехала Фрея, раскрасневшаяся, с сияющими глазами и очень хорошенькая. Толпа приветствовала ее.

— Такая лапочка, — сказал кто-то. — Она очень миленькая.

За ними ехали граф, графиня, Татьяна и Гюнтер. За ними — охрана в ярких голубых и коричневых мундирах с голубыми перьями в серебряных шлемах.

Я стояла и смотрела. Я снова ясно ощутила безысходность своего положения. Для меня никогда не найдется настоящего места в его жизни. Я буду его любовницей, тайной… буду жить в ожидании редких дней, которые он сможет мне уделить. А если у нас буду дети… Что будет с ними?

Как я могу пойти на это? Мне нужно уехать.

О, Франсин, подумала я. Неужели у тебя все было так же?

У дверей моей комнаты меня ждал лакей.

— Вам записка, фрейлейн. Мне приказали передать ее вам лично в руки.

— Спасибо, — поблагодарила я и взяла у него записку.

Он поклонился и ушел.

Я знала, от кого она. Голубая бумага со львами и скрещенными мечами. Я уже видела эту бумагу.

«Моя любовь (он писал по-английски)!

Мне необходимо тебя увидеть. Я должен поговорить с тобой. Невыносимо, что ты совсем рядом, и в то же время так далеко от меня. Я не могу ждать до завтра. Я хочу встретиться с тобой сегодня вечером. Рядом с замком есть таверна. Она называется «Лесной король». Приходи туда. Пожалуйста. Я буду ждать. Я там буду в девять. К тому времени ты уже поужинаешь и сможешь ускользнуть. К.»

«Лесной король». Я видела эту таверну. Совсем рядом с воротами замка. Смогу ли я уйти? Наверное, да. Сошлюсь на головную боль, уйду в свою комнату, а потом незаметно выскользну из замка. Это будет неправильно. Может получиться, как в свое время в Грейстоуне. Я не должна идти. Но я подумала о том, что он будет ждать. Он так расстроится. Такие, как Конрад и Фрея привыкли получать все, что хотят. Им придется научиться обходиться без этого. И все же мне хотелось пойти.

Я не должна, уговаривала я себя. Но ведь я не предупредила его. Не могу же я просить кого-нибудь передать записку барону Зигмунду.

Нет. Я решила, что пойду. Объясню ему, что нам больше видеться нельзя. Я должна уйти из замка. Может, мне вернуться к Дэйзи? Но это не так далеко. Он меня там найдет. Нет. Я встречусь с ним и скажу, что мы больше не увидимся.

Мне очень легко удалось улизнуть. Фрея казалось немного рассеянной. Ей понравилось ехать верхом по улицам с Зигмундом и ей льстили приветствия толпы. Я сказала, что у меня болит голова и я хочу рано лечь спать.

— Спокойной ночи, Анна. Я, наверное, тоже рано лягу, — ответила она.

Я выбралась из замка без приключений.

Он ждал меня еще до входа в таверну. На нем была черная накидка и шляпа, как на простом страннике. Но хотя очень многие мужчины были одеты так же, как и он, Зигмунд все равно выделялся из толпы своей гордой осанкой.

Он сжал мою руку и прошептал:

— Я заказал комнату. Там нам никто не помешает.

— Я пришла сказать, что уезжаю, — произнесла я. Конрад ничего не ответил, но крепче сжал мою руку. Мы вошли в таверну и поднялись по боковой лестнице.

Я подумала: так будет всегда — всегда в тени. И вдруг я поняла, что мне все равно. Я любила его и понимала, что никогда не буду без него счастлива. Как говорилось в той старой испанской пословице? «Берите все, что хотите, — сказал Бог, — берите, но не забудьте заплатить».

Комната была маленькая, зажженные свечи придавали ей романтический вид. Или это было потому, что я была там с ним вдвоем?

Он откинул капюшон моего пальто, вытащил заколки из волос, и они рассыпались по моим плечам.

— Пиппа, — прошептал Конрад, — наконец-то. Я думал о тебе, мечтал о тебе, и вот ты здесь.

— Я не могу остаться, — начала я. — Я только пришла сказать…

Он улыбнулся и снял с меня пальто.

— Нет, — сказала я, стараясь сохранять твердость.

— Да, — ответил он. — Так должно быть. Ты ничего не можешь сделать. О, Пиппа, ты ко мне вернулась… и мы больше никогда не расстанемся.

— Мне надо идти, — настаивала я. — Мне не надо было приходить. Я думала, ты хочешь поговорить со мной.