– Но… понимаешь, я не крашусь слишком ярко, это вульгарно.

– Кто тебе такое сказал?

Она решительно поворачивает меня к свету и принимается орудовать карандашами и тенями, потом чем-то красит мне губы.

– Красивое лицо, но его нужно показывать. У тебя слишком бледная кожа и очень темные глаза, при светло-пепельном цвете волос это выглядит экзотично. И тем не менее нужно подчеркивать и остальные достоинства. Смотри.

Я заглядываю в зеркало – вижу чужое лицо и только глаза узнаю.

Но это лицо мне нравится, вот что странно. Еще пару дней назад я сочла бы этот макияж излишеством и зафукала бы как вульгарный и нарочитый, а сейчас он мне нравится. Словно во мне вдруг проснулся некто, любящий все громкое и яркое. И проснулся еще днем, когда я сидела в стеклянной башне, воображая себя Рапунцель, и рисовала эльфа и божью коровку. Я никогда в жизни не рисовала такое – всегда стремилась сделать нечто утонченное и элегантное, а тут вдруг захотелось изобразить и луг, и корову, и эльфа в роскошном кринолине из лепестков, и божью коровку с пестиком для взбивания йогурта. Сделать яркую забавную сказку для Тоньки. Тогда меня это не удивило, а сейчас, глядя в зеркало на свое и чужое лицо, я понимаю – отныне оно мое.

– Идем, времени в обрез. – Ольга вздохнула, взглянув на мое «этническое» пальто. – Ладно, с этим тоже что-то решим, а сейчас нам пора.

– А ключи от кабинета Мирона?

– Я нашла их. То есть надеюсь, что это те самые.

– А если нет?

– Что-то придумаем прямо на месте. Идем.

Мы выходим в туман, мои волосы сразу становятся влажными. Был длинный день… Еще говорят – день, как жизнь. То есть судьба говорит – в этот день я дам испытать тебе все. Ну, вряд ли я сегодня испытала все, но то, что испытала, было новым для меня: восторженный ужас от триумфа и признания, благодарность за предоставленный шанс, и маскарад, и веселый кураж, и ощущение защищенности, и отчаяние, и… да много чего еще.

Не было только страха.

Его никогда не было в моей душе.

Я вспоминаю себя – нет, я никогда ничего не боялась. Я была неуверенной в себе, но не из-за страха, а из-за того, что ненавижу ошибаться и проигрывать. Я сама себе не доверяла, пытаясь нащупать верную дорогу, то и дело сбиваясь в бурелом, а когда отпустила себя, верная дорога появилась сама собой. И появились люди, с которыми я на одной волне. Может, с точки зрения привычной морали это ужасные люди, но мне они нравятся. Потому что в тот момент, когда приверженцы общепринятой морали и столпы общества решили, что им нужна моя квартира и мой глаз, мои новые знакомые, по обычным меркам убийцы и социопаты, сделали все, чтобы столпам не досталось ни то, ни другое. И если для того, чтобы отблагодарить их за участие и помощь, я должна спрятать труп или, накрасившись, как индеец на тропе войны, вломиться в закоулок убийц – значит, так тому и быть.

Бар «Козырная семерка» находится между трамвайными путями. Не знаю, кто его так назвал, но внешне он похож на шайбу: круглое здание с узкими окнами. Вывеска неброская, но добротно освещена. Переглянувшись, мы с Ольгой подошли к двери, и я потянула ее на себя. Мышцы заныли – привет от лопаты, ага.

Внутри гремит музыка, и какие-то парни в кожаных жилетах и банданах играют на бильярде. Блин, похоже, это бар, где собираются байкеры. Хотя прикрытие неплохое – ошивается всякая шелупонь, у которой рыльце в пушку, а обычные граждане сюда не заходят, те, кто замечает странности и задает неудобные вопросы.

Как ни удивительно, на нас никто не обратил внимания, кроме официанта. Мы заняли дальний столик, и вежливый молодой человек тут же поспешил к нам с вопросами насчет заказа.

– Кофе капучино и яблочно-виноградный сок. – Ольга не забыла мои терзания в ее кабинете. – И яблочный штрудель.

– Сию минуту, дамы.

Парень исчез, а мы потихоньку огляделись. Бар как бар – с той только разницей, что посетители ведут себя очень чинно.

– Заметь, в нашу сторону никто и головы не повернул. – Ольга говорит тихо, наклонившись ко мне. – То есть тут свои порядки, и они неукоснительно соблюдаются.

– И тем не менее эта компания находится здесь, а не там, где им бы позволили порезвиться.

– Может, они просто хотят поиграть на бильярде, а не резвиться. – Ольга покосилась на дверь за стойкой. – Незаметно мы туда не проникнем. Тем более что я не уверена насчет ключа.

– Смотри, здесь есть вай-фай. Если подключиться и твои сыновья войдут в сеть…

– Гениально. – Ольга достала из сумки небольшой планшет. – Так, держи телефон и звони Матвею, а я буду делать то, что он скажет.

Я взяла ее золотистый телефон с яблоком на крышке и нашла в контактах номер Матвея. Мне отчего-то стало очень трудно нажать кнопку вызова.

– Чего ты телишься? Звони!

Я нажимаю кнопку, и Матвей отвечает сразу – он явно ждал звонка.

– Мам!

– Это… это Лина.

– Лина? Что случилось, где мать?

– Здесь. Матвей, мы тут на вай-фай вышли, и, возможно…

– У матери планшет включен?

– Да.

– Ну все, сидите там обе, пока можете, я попробую через местную сеть взломать сервер. Потом перезвоню и сообщу о результатах.