И лазурные волны — задаром.

Приходи, я тебя приглашаю

На лихую морскую кадриль.

Если будешь учтив и приветлив —

То забью тебе место омара.

сентябрь 2007

МУЛЬТЯШКИ

Я буду, конечно, бездельник Том — не самый удачливый из котов, умеющий вляпаться, как никто, в какой-нибудь переплёт.

Ты будешь Джерри — грызун и дрянь, известный умением кинуть в грязь и изворотливостью угря; коварный, как первый лёд.

Мы будем жить для отвода глаз в каком-нибудь Хьюстоне, штат Техас, и зрители будут смотреть на нас с пяти часов до шести.

Ты выдираешь мои усы, я сыплю мышьяк в твой швейцарский сыр, и каждый из нас этим, в общем, сыт, но шоу должно идти.

Весь двор в растяжках и язвах ям, вчера я бросил в тебя рояль, но есть подтекст, будто мы друзья, а это всё — суета.

Нам раз в неделю вручают чек. Жаль, сценарист позабыл прочесть, что жизнь мышонка короче, чем... короче, чем жизнь кота.

Надежда — в смене смешных гримас, в прыжках, в ехидном прищуре глаз, в отсутствии пафосных плоских фраз, в азарте, в гульбе, в стрельбе...

Ты сбрасываешь на меня буфет

кричу от боли кидаюсь вслед

бегу и вроде бы смерти нет

а есть только бег бег бег

декабрь 2008

ПАНИКА

После всё, что от них осталось,

привезли в обувной коробке

два служителя Ордена Идиотских Подвигов.

Говорят, был не бой, а танец:

взмахи, па, искры, свист и рокот.

Свидетели плакали в голос:

катарсис подлинный.

Говорят, узнав, как они погибли,

даже родня покатывалась со см

е

ху.

Впрочем, на панихиде всё было чинно.

Говорят, о них уже пишут гимны,

шьют в их честь сувениры из синтепона и меха,

тёзкам их наливают бесплатно в

и

на.

Говорят, без упоминания их имён

не обходится даже репортаж о погоде,

даже интервью с заштатной кухаркой.

Все подряд слетелись, как мухи на мёд,

и изрекают разные глупости, вроде:

«Видно, Буджум ошибистей Снарка!»

Прелесть в том, что кто бы как ни галдел,

какие бы умники ни кружили звенящим роем,

чьих бы ни задевали чувств,

действительное положение дел

известно только мёртвым героям.

И мне.

Но я промолчу.

сентябрь 2009

«Степан просыпается рано — после семи не выходит спать...»

Уважали дядю Стёпу

За такую высоту.

Шёл с работы дядя Стёпа —

Видно было за версту.

Сергей Михалков

Степан просыпается рано —

после семи не выходит спать.

Встаёт, стопкой книг подпирает

продавленную кровать.

Идёт умываться,

в проёме дверном не застряв едва.

Решает не бриться: зачем?

Весь день в дому куковать.

Стоит у конфорки, согнувшись,