В назначенный срок в Мелитополь прибыл блиндированный поезд с ротой германской пехоты, которая сразу же заняла караулами железнодорожную станцию. Дроздовский уклонился от „невеселых“ переговоров с начальником поезда, поручив вести их полковникам Войналовичу и Жебраку-Русановичу. Немецкая сторона, как виделось, вполне доверяла лояльности к ним русских добровольцев.

На переговоры же с начальником 15-й ландверной дивизии генерал-майором Фридрихом фон Штольцем Михаил Гордеевич отправился сам, облачившись по такому случаю в новенький, пошитый в Мелитополе за „божескую плату“ френч. В Акимовку он прибыл на своем автомобиле, шины которого были все в тряпичных заплатах, перетянутых веревками. С собой взял одного лишь водителя, вооруженного карабином.

К слову говоря, будучи уже командиром дивизии в рядах Добровольческой армии, Дроздовский в самых крайних, редких случаях брал с собой конвой или хотя бы небольшую личную охрану. Появление автомобиля с русским полковником без сопровождения произвело на немцев заметное впечатление: их старшие начальники на войне так не ездили.

Начальник ландверной дивизии фон Штольц, старый кайзеровский служака, принял Дроздовского вполне корректно и даже любезно. Переводчиком служил капитан германского Генерального штаба Вильгельм фон Грольман, выходец из известного прусского дворянского рода, хорошо знавший русский язык (у Михаила Гордеевича сложилось о нем впечатление как об офицере контрразведки).

— Господин полковник, я, как полномочный представитель германского командования на территории известной вам Украинской республики, обязан переговорить с вами по ряду вопросов, важных как для нас, так и для вас, поскольку Мелитополь и его железнодорожная станция сегодня находится в русских руках.

— Я готов, господин генерал, ответить на все интересующие германскую сторону вопросы.

— Нам стало известно, что вы раздали железнодорожным служащим оружие и они создали целый воинский отряд. С какой целью это делалось вами?

— Моя добровольческая бригада, как вам известно, из Мелитополя уходит. Чтобы его вновь не захватили большевики, здесь из местных служащих создается отряд самообороны.

— Он будет лоялен к нам, господин полковник?

— Думаю, что да. В ваших же интересах наладить отношения с местной железнодорожной администрацией, господин генерал.

— Вне всякого сомнения. Мы не собираемся воевать с гражданским населением, но нам в зоне нашей оккупации по договору с Киевом нужен порядок и еще раз порядок.

— Это уже ваши заботы, господин генерал. Я не имею полномочий в них вмешиваться.

— Ваша бригада русских офицеров, как мне известно, идет с Румынского фронта к донским казакам.

— Да, мы идем на Дон, к генералам Корнилову и Алексееву.

— Это же бывшие верховные главнокомандующие вашего бывшего премьера Керенского?

— Да, господин генерал, это именно они.

— Как мне известно, у вас там началась Гражданская война?

— Не совсем так, Гражданская война идет уже по всей России…

Переговоры с генерал-майором Фридрихом фон Штольцем завершились обоюдным согласием. Караулы от 15-й германской ландверной дивизии сперва занимают железнодорожные станции Акимовка и Мелитополь. После ухода белой бригады — и сам город. Немецкая сторона заверила, что она не проявит никакой враждебности к русским добровольцам в обмен на такую же лояльность с их стороны.

После официальной беседы Дроздовский имел разговор с немецким капитаном-генштабистом Вильгельмом фон Грольманом. Тот оказался куда более откровенным, чем его начальник.

— Господин Дроздовский, позвольте дать вам, как офицеру Генерального штаба, самый дружеский совет.

— Какой, господин капитан?

— Я бы посоветовал русским военным скорее уходить из Мелитополя.

— Почему?

— Настроение новой украинской власти против вас откровенно враждебное. Заверяю вас в этом.

— Ваше начальство тоже такого мнения?

— Нет, это мое частное мнение. Вы уже понимаете?

— Понимаю. Благодарю за такое предупреждение. Почему вы, господин капитан, симпатизируете нам, белым?

— Мы с вами одной дворянской крови. Но не это главное для меня. Мне белые в России очень симпатичны своими высшими целями наведения порядка в стране.

— У вас в Германии тоже неспокойно?

— Не то слово — революция. Патрули красных спартаковцев в Берлине, матросы в Киле ведут себя так же, как ваши матросы митингуют в Кронштадте или Севастополе.

— А германская армия?

— Та, что на фронте, верна присяге и долгу.

— А в ее тылах творится то же, что и в России.

— Совершенно верно, господин полковник.