Шрифт:
– Никаких «но», – негромко сказал информатор. – Башманов не должен уйти – и точка! Надо было самому управляться. Не смог, будешь выполнять то, что тебе прикажут…
98
– Ку-ку! – как сумасшедший, подпрыгнул на тумбочке мобильный. – Ку-ку! Кто там? Кто там?..
– Твою мать! – невольно выругался Логинов, хотя сам с вечера поставил на номер Дмитрия Погожина этот персональный сигнал, чтобы не пропустить вызов. – Да! Я слушаю!
– Здорово!
– Привет! Чем обрадуешь?..
– Пока ничем… Я осторожно переговорил со всеми «зубрами» в главке, но никто из них ничего такого не помнит…
– А «молодые»? Те, что сравнительно недавно перевелись в ГУВД?
– Если бы они что-то знали, я бы тоже знал!
– Твою мать… – вздохнул Виктор, который очень рассчитывал на результат.
– В общем, тебе надо обратиться к Пятаку!
– К какому еще Пятаку?
– Пятакову! Майору! Тот почти двадцать лет оттрубил тут на оперативной должности, дольше всех. И, главное, не спился. Так что он помнит все! Я бы с ним сам переговорил, но он уволился… Зачем тебе испорченный телефон, правильно?
– Правильно!
– Тогда запоминай координаты…
– Спасибо, с меня причитается! – несколько секунд спустя проговорил в трубку Виктор.
От его сонливости не осталось и следа. Быстро бреясь, Логинов, наконец, вспомнил, как выглядит этот самый Пятаков. Средней комплекции, коренастый, вроде русоволосый. С ним Логинов пересекался всего несколько раз – у ФСБ с уголовным розыском дел было мало, а Пятаков всю службу оттрубил в УРе.
Сейчас, по информации Дмитрия Погожина, бывший опер подвизался в качестве начальника службы безопасности ОАО «ООО „Имтранстех“. За этим странным названием скрывался всего-навсего один из небольших московских вещевых рынков.
Добрался до него Логинов примерно через час. Въезд на рынок преграждал шлагбаум. Из будки охраны вынырнул человек в черном комбинезоне и махнул головой на табличку:
– Въезд запрещен!
Логинов вытащил удостоверение и сунул его служивому под нос:
– ФСБ! Открывай, живо!
Охранник как-то помрачнел и сразу отвел взгляд в сторону. Но шлагбаум все-таки открыл. Логинов тут же миновал ворота, заехал за павильоны и увидел контору рынка. На скорости он подкатил к стоящим у входа двум машинам.
Машины были неплохие – не очень новые, но очень большие внедорожники «Тойота».
Логинов подумал, что майор Пятаков неплохо устроился на пенсии, и быстро выбрался из автомобиля. Когда он шагнул к чисто символическому крылечку, дорогу ему преградил еще один охранник:
– Стоп! Нельзя!
– ФСБ!
Охранник оглянулся. За его спиной в коридоре двое дюжих парней поспешно скрылись в каком-то кабинете. Потом появился какой-то мужчина. Он быстро посмотрел на Логинова и мгновенно узнал его. Виктор Пятакова узнал тоже. И отстранил растопырившего руки охранника:
– Здорово, майор! Не рад, что ли?..
– Здорово, подполковник, – без тени радости проговорил Пятаков.
– Я уже полковник!
– Поздравляю, – мрачно сказал Пятаков.
Смотрел он за спину Виктора. Тот быстро оглянулся. Из машин выбрались и теперь маячили у крыльца двое крепких парней – очень похожих на тех, что скрылись за дверью в коридоре. Только тут Логинов наконец понял, что невольно застал всю эту братию врасплох…
– Так с чем пожаловали?.. – хмуро спросил Пятаков.
Его голос звучал напряженно. Он косился назад и держал наготове мобильный…
99
Добравшись до своего дома, Тюркин прошел в ванную и сунул голову под холодную воду. Выйдя из нее с полотенцем на плечах, он с надеждой посмотрел на кухню. Больше всего ему хотелось, чтобы встреча с «дядей» оказалась всего лишь кошмарным сном. Но кейс стоял на месте. И поблескивал никелированными замками.
Тюркин обреченно вздохнул. Он боялся. У любого, самого закоренелого преступника, есть черта, которую ему не позволяют переходить остатки моральных принципов. Киллер за деньги убьет кого угодно, но ни за что не согласится насиловать…
Тюркин боялся того, что ему предстояло сделать. Но еще больше он боялся БОСа и его людей. Они держали его на крючке. И отказаться Тюркин просто не мог. Поэтому он высушил голову феном и начал обреченно наклеивать усы.
Он чувствовал себя марионеткой сидящего в безопасном Лондоне БОСа. Даже внешность Тюркин вынужден был менять под уже вклеенную в удостоверение фотографию. И в голове Владимира вдруг сама собой возникла песня: «Ах, до чего ж порой обидно, что хозяина не видно. Вверх и в темноту уходит нить. Куклы так ему послушны, и мы верим простодушно в то, что куклы могут говорить…»