Шрифт:
– Следователь уверен, что он все преступные связи раскрыл. Поэтому нам и важно как можно скорее получить информацию от Башманова. Только это может дать нам ниточку, которая выведет на Тюркина.
– Я постараюсь… – заверил следователя Логинов.
– Очень на вас надеюсь! – сказал Сапунов и понизил голос: – Надо закончить это дело на мажорной ноте, Виктор Павлович! Руководство намекнуло мне, что за поощрениями дело не станет. Для генпрокуратуры строят новый дом, и мне очень бы хотелось стать одним из новоселов! Но и вас, само собой, не забудут! Это я вам обещаю…
– Спасибо, – сухо сказал Логинов. – Я вам сразу позвоню!
Он много раз вел резонансные дела. И если бы начальство выполнило хотя бы часть своих обещаний, то сейчас Логинов был бы уже не полковником, а генерал-лейтенантом. Только система поощрений была устроена как-то так хитро, что непосредственным исполнителям перепадали только грамоты и благодарности. Все же более-менее вещественное доставалось тем, кто воевал с преступностью из своих кабинетов…
109
– Если же вспомнить недавнее прошлое, то что мы увидим?..
Башманов незаметно покосился на Игната Вертинского. Говоривший – довольно известный в прошлом политик – имел историческое образование. И его выступление как-то незаметно переросло в лекцию. До этого он с чувством рассказывал, как Екатерина послала гонцов на Дальний Восток, чтобы они ко дню ее коронации привезли чукотских девушек для «массовки». Девушки ко двору прибыли, только с опозданием почти на год. Настолько Екатерина не представляла масштабов страны, на престол которой восходила…
Игнат Вертинский сочувственно скривился. Мол, что я могу сделать, назвался груздем – полезай в кузов. Башманов окинул глазами присутствующих. Кто-то смотрел осоловевшим взглядом перед собой, кто-то незаметно зевал. Мероприятие, проходившее на «Галере», было неофициальной встречей более-менее заметных оппозиционных политиков правой ориентации.
Само собой, цель ее заключалась в попытке объединиться и выработать план совместных действий объединений.
При этом с самого начала было понятно, что ежа с ужом не скрестить.
Ехать сюда Башманов очень не хотел, но на этом настоял Игнат Вертинский. И правильно, в общем-то. Башманов как конструктивный политик должен был демонстрировать широту кругозора, готовность к диалогу и все такое прочее.
Но выдержать всю эту тягомотину было нелегко. Сухощавый дядечка в старомодных очках попытался возразить оратору:
– Вы вот только что ставили нам в пример Англию, а там, между прочим, в начале прошлого века жители сельской местности на зиму зашивались в белье! А наши-то мужики хоть летом хоть зимой, а в баню ходили! Так что это еще большой вопрос, кто от кого отставал…
Андриян Мордвинов сказал:
– Господа, господа! Давайте все-таки ближе к теме!
– Так это напрямую и касается темы! – воскликнул историк. – Именно от нас зависит, будем ли мы и дальше плестись в хвосте цивилизации в качестве сырьевого придатка или все же найдем в себе силы избавиться от азиатчины и стать высокоразвитой державой!
110
На борт Логинова пропустили беспрепятственно, поскольку на «Галере» одновременно функционировало несколько заведений. В зависимости от их ранга, судно было разбито на зоны безопасности. Игнат просил Логинова подождать в баре «Легион».
Логинов спустился по трапу и дважды повернул. Там он увидел дверь, ведущую в бар.
Выполнена она была в виде тяжелого щита, но открылась на удивление легко. Помещение бара располагалось по правому борту. Через большие прямоугольные иллюминаторы можно было лицезреть Москву-реку и противоположный берег.
111
– А что вы скажете, Павел Андреевич? – посмотрел на Башманова Мордвинов, организатор «круглого» стола на «Галере».
Он разбогател еще в начале девяностых, основав несколько товарных бирж.
Газетчики окрестили его первым российским капиталистом, хотя сам Мордвинов предпочитал именовать себя либералом.
Присутствующие с интересом повернули головы. Ведь за очень короткое время Башманов из «темной лошадки» превратился в одного из самых заметных политических игроков. Во многом, конечно, благодаря покушениям на него. Однако Павел Андреевич остался верен себе и без тени рисовки, по-деловому начал: