Последовавшие за этим стоны ей самой казались такими слабыми, словно звучали за милю от нее. Но издавала их она сама. При каждом движении его пальца, каждом прикосновении его языка.

Тело Эйвери наполнилось теплом, его поцелуи обжигали, наслаждение росло и росло, пока не достигло невообразимой высоты. Оно не ослабевало, казалось, вечность. Она теряла сознание, а он целовал ее в губы, его язык и пальцы держали на пике удовольствия, и наконец ее сотрясли конвульсии в его крепких объятиях.

Джона еще долго не отпускал ее, а она медленно приходила в себя. Он отстранился, лишь когда Эйвери немного успокоилась. А она взглянула в его глаза. Глубокие, бездонные глаза. Провела пальцами по его лбу, удивляясь, как выдержала все прошлой ночью. Ее сердце забилось в предчувствии повторения.

Кхекнув, он достал из заднего кармана бумажник, а из него пакетик из фольги, который она у него выхватила. И с тем же благоговением, какое выказывал он, стянула с него штаны и надела ему презерватив, то и дело отвлекаясь на поцелуи, поглаживая его щекой и лаская языком.

Он со стоном приподнял ее, повернул и прислонил к фальшборту. Когда он снимал с нее бикини, его глаза играли как ртуть, серебрились.

Солнечные лучи падали на ее плечи, выгнутую спину. Слышались всплески воды, волны ударяли в борта, а возможно, зубастые чудища готовились к атаке – но ей было все равно.

Ее внимание приковал Джона. Словно не веря своим глазам, он любовался ее обнаженным телом. Его руки ласкали ее так нежно, так бережно, словно он хотел навеки сохранить в памяти эти прекрасные формы.

Она положила руку ему на плечо и притянула к себе. Подняла ногу и обхватила его бедро. А потом, с глубоким вздохом, он вошел в нее. Наполнял ее медленно, душераздирающе медленно и невыносимо сладко. Пульсировал внутри ее, заходил глубже, глубже, глубже, чем она могла представить.

От его напора у нее кружилась голова, отказывалось подчиняться тело. Наслаждение переполняло ее, пока она не перестала ощущать что-то, кроме ритмичных движений между ног. В животе. Во всем теле. И слышать звук сердца Джоны над самым своим ухом, когда она прислонила голову к его груди.

Потом они оба старались отдышаться. Джона рассмеялся, и Эйвери тоже. Она подняла взгляд и увидела теплые искорки в его глазах.

Не успела она понять их причину, как он мотнул головой, натянул шорты, затем присел на палубу катера и подставил лицо солнцу.

– Не ты одна хочешь запомнить это лето, мисс Шоу.

Эйвери опустилась на колени, чтобы поцеловать его, а затем встала и, обнаженная, прошлась по катеру. Джона оперся на локоть и с восхищенным изумлением наблюдал за нею.

А Эйвери удивлялась пресности своей прежней жизни.

Джона развернул катер, и они отправились обратно.

Одной рукой он держал штурвал, а другой обнимал Эйвери. Она стояла у борта в своем невообразимом бикини и коротких шортах. Сквозь деревья на топких берегах пробивались солнечные лучи, на ее глаза падала тень от широкой австралийской шляпы, а с ее набухших губ не сходила улыбка.

Природа вокруг умиротворенно замерла, и на этой тихой реке они казались себе единственными оставшимися на земле людьми.

Неожиданный всплеск заставил их встрепенуться. Джона посмотрел в сторону раздавшегося звука.

– Смотри! – воскликнул он хриплым после долгого молчания голосом.

Эйвери заморгала, перевела взор на реку и увидела крокодила. Его длинное коричневое тело лежало под водой, а над ней поднималась только морда с глазами-бусинками и несколько горбинок хребта.

Эйвери выпрямилась и так сжала пальцами в поручни, что кожа под ногтями порозовела.

– Какой громадный!

– Футов двенадцать. А может, четырнадцать.

Она сдвинула шляпу на затылок – и у нее на лбу осталась тонкая розовая полоска.

– Смотрит прямо на меня. Наверняка хочет поужинать.

– Не осуждай его.

Она бросила взгляд на Джону и облизнула губы, чтобы скрыть улыбку, потому что улыбалось все ее тело. Затем повернулась, прислонилась спиной к борту и скрестила ноги в лодыжках.

– Если, по воле небес, я сейчас упаду в воду, ты меня спасешь?

– От крокодила? Если он утащит тебя под воду, все будет кончено. Перекусит тебя в одно мгновение.

Она хохотнула, но без веселья в глазах.

– Как только женщины с тобой справляются, Джона Норт?