Полк выходит из боя. Начал выходить утром с первыми проблесками зари. Для расквартирования полку определено место на правом берегу Невы километрах в двенадцати от передовой. Штаб полка и некоторые подразделения уже на месте.

А у Арбузово продолжают выходить остальные солдаты. Вот идет группа из 37 человек. Все грязные, обросшие бородами, с потухшими глазами и пожелтевшими лицами. Это идет первый батальон, который ведет командир третьей роты, оставшийся в строю. Перед боем батальон насчитывал около четырехсот человек. Идет взвод ПТР. Четыре человека и два противотанковых ружья. Вот и весь взвод.

И когда они подойдут к расположению полка, их внимательно будет рассматривать старшина роты автоматчиков, рота которого пришла уже на место. Старшина высматривает свою подругу Анечку, что с ней? Он знает, что она может появиться только с третьим батальоном, но все равно провожает взглядом каждого солдата. Медленно, молчаливо идут измотанные боем солдаты.

И наконец появляется третий батальон. Они сразу увидели друг друга, и лица их расцветают приветственными улыбками и молодеют. И этот бой окончен для них удачно. Рядом со старшиной стоит беленькая, с фарфоровым личиком Ниночка из санчасти полка. Она никого и ничего не ждет, но все-таки на что-то надеется.

На восьмой день боя весь полк узнал: убит комиссар полка. Это была убита ее первая коротенькая любовь. Еще прошло мало времени, чтобы могли зарубцеваться раны сердца. Она знает, что стоит напрасно, но одной Ниночке мучительно, а на людях не так тоскливо, и горе не так терзает ее душу. И все ей кажется, что свершится чудо.

Но смерть не ошибалась фамилией. Так и идут рядом: любовь, война и смерть. Получив пополнение, наш корпус (30-й гвардейский) девятнадцатого сентября был снова в бою, но уже левее Арбузово. Корпус наступал на Синявинские высоты, которые до пятидесяти метров поднимались над лежащей перед ней равниной.

Перед высотами простиралась абсолютно ровная, безлесная, частично заболоченная местность, которую фашисты просматривали на глубину около десяти километров. Беда усугублялась тем, что наша пехота не могла закопаться – мешала болотная вода. Артиллерия противника методически уничтожала все живое на этой болотине, которая была розовая от крови наших солдат. Еще в 1983 году на этом болоте была найдена медицинская сестра. Она как живая плавала в этой торфяной жиже. Время и смерть не изуродовали девушку. Сколько погибло там людей – трудно сказать.

Синявинские высоты нашим корпусом были взяты. Был освобожден и поселок Синявино. В этих боях мы потеряли командира взвода лейтенанта Полетаева. Он был душевный человек и хороший командир. В землянку, где находился командир и четверо солдат, попал тяжелый снаряд, и наши товарищи погибли без мучений. Был убит боец нашего взвода Носков, который мечтал после войны приехать в родной колхоз и покрасоваться наградами перед девушками. Был ранен Захарченко.

После Синявинских высот полк обосновался в Углово, среди лесистых холмов. Там мы учились штурмовать высоты и пополнялись. Предстояли новые бои. Солдатское радио утверждало, что будем воевать под Пулково.

Новый 1944 год мы встречали там же, в Углово. К встрече готовились под руководством старшего сержанта Верхолата. Он был душой нашего взвода.

Это был человек из той закваски, которая делает людей умельцами, вожаками, движущей силой всякого дела. Призванный в армию еще до войны с финнами, Верхолат после ее окончания попал на полуостров Ханко, где была наша военно-морская база. После начала войны с Германией он отвоевал всю ханковскую баталию.

Так вот, попав из оренбургских степей в армию, Верхолат стал авторитетнейшим помощником командира взвода. Во взводе все держалось на нем: дисциплина, вопросы внутреннего распорядка, учеба. Каждый новый командир взвода сразу чувствовал, на кого он может опереться. Верхолат был единственным человеком во взводе, воюющим с начала Великой Отечественной войны и не имевшим ранений.

Я не раз видел его в бою. Он и там как в обычной обстановке сохранял спокойствие, выдержку, только взгляд его становился жестче и решительней, а коренастая фигура еще собранней. Его сохраняло солдатское счастье. Так, в одном из боев он подорвал танк, абсолютно исправный и брошенный немцами на нейтральной полосе, хотя немцы его здорово охраняли. Он с саперами сумел обмануть фашистов, и танк приказал долго жить.

Под Нарвой в лесу, в десяти шагах от него, от прямого попадания снаряда буквально испарился боец нашего взвода Янушкевич, а Николай не получил даже царапины.

У Синявинских высот Николай спас машину с ранеными. Шофер был убит. Он сумел перехватить руль и вывел машину из опасного кольца – кругом рвались снаряды [58] .

Три медали «За отвагу», медаль «За оборону Ленинграда» украшают его грудь и орден Отечественной войны [59] . Это тоже о многом говорит.