Я была зла не меньше, чем он.

— Это не я сейчас совершаю самую идиотскую ошибку, которую можно придумать! Наркотики? Ты серьёзно, Кейд?

Мои брови сердито сошлись на переносице, а глаза разочарованно смотрели на парня.

— Правда? Это ты мне говоришь, когда сама трахаешься с незнакомым мужиком в клубном туалете? — скривившись, махнул он в сторону Тика. — Знаешь, кто так поступает?

— Эй, полегче, чувак, — выступил вперёд Тик, притормаживая Фостера.

Я была благодарна за его желание вступиться за меня, но это было только между мной и Фостером.

— Ну, кто, кто?! — я вскинула подбородок, свирепо уставившись на него. Мои ладони сжались в кулаки — скажет то, о чём подумал, и я ему втащу. — Давай, скажи!

— Сама знаешь! — процедил Фостер, буравя меня не менее свирепым взглядом.

— Недоносок! — презрительно выплюнула я, вплотную приблизившись к нему. — Подохнуть хочешь?! Просрать всё?! Вперёд тогда! — я ткнула пальцем в сторону дорожек. — Легендой, говоришь, станешь? Нет, всего лишь обдолбанным придурком, которого найдут на толчке в ночном клубе. Да кто о тебе вспомнит через несколько месяцев? — я развела руками, безжалостно усмехаясь.

Кейд смотрел на меня с бешеной ненавистью, но я так разошлась, что совершенно не боялась его. Адреналин фонтанировал в моей крови. Я хотела боя, хотела схватки с ним. Мне нужно было встряхнуть этого идиота, чтобы он забыл о наркотиках.

— Сука ты! — прошипел Фостер, сделав шаг ко мне, и теперь мы стояли нос к носу. — Бешенная, сумасшедшая сука! Я тебя к чертям уволю! И работу ты в Лос-Анджелесе не найдёшь, я тебе это обещаю, — его губы растянулись в ядовитой, пренебрежительной усмешке.

Я знала, что все его угрозы из-за злости, но это всё равно было больно. Только вот я не собиралась показывать ему этого. И сдаваться я также не собиралась.

— Что, у херова нарика ломка началась? От этого ты из штанов выпрыгиваешь?

Я едва не закричала от восторга, услышав, как клацнули челюсти Фостера. И, черт возьми, меня потряхивало не только от гнева, а также от возбуждения — дикого, примитивного, невероятно сильного.

Кейд довольно долго ничего не отвечал, просто испепелял меня взглядом, будто наизнанку выворачивал. Дышал шумно, с перебоями. Я бы не удивилась, если бы у него пар из ушей повалил.

— Что, дала ему, да, дала? — вдруг притихнув, но с не меньшим пылом потребовал Фостер.

Я заморгала, только сейчас заметив, что мы одни в туалете — Тик ушёл. Давно ли?

— Не твоё собачье дело. Тебе-то что до того, дала или нет?!

— Да трахнул бы тебя кто-нибудь уже, попустил твоё бешенство! Ты сейчас как неудовлетворённая баба выносишь мне мозги!

Я вытаращилась на него — мне хотелось убить его. Правда хотелось убить. Мучить долго, медленно, с применением самых изощрённых пыток. Вскрикнув, я замахнулась и влепила ему пощёчину — звонкую, с оттяжкой, после которой моя рука онемела и, казалось, весила целую тонну.

Плевать на боль, плевать, что, скорее всего, рука опухнет. Я не могла контролировать собственные эмоции. Меня била крупная дрожь от неукротимого, буйного желания причинить ему боль.

От силы моего удара голова Фостера завернулась. В комнате повисла тишина: тревожная, обманчивая, не предвещающая ничего хорошего.

Моё дыхание сбилось, когда осознание того, что случилось, начало доходить до меня. Фостер медленно повернул голову, подвигал челюстью. Перевёл взгляд на меня, и у меня в мозгу будто красная кнопка тревоги сработала.

«Беги! Беги, идиотка!»

Я сделала шаг назад, лихорадочно соображая, успею ли открыть дверь и смыться до того, как он настигнет меня. Мои колени тряслись от страха — он никогда, никогда прежде не смотрел на меня ТАК. Никогда прежде я не боялась его ТАК. Вообще ни одного мужчину.

Фостер двинулся на меня, даже не двинулся, а бросился – и в одно мгновение — я только успела схватиться за ручку и повернуться к двери – как тут же была припечатана к ней всем туловищем и лицом.

— Не так быстро, Ло. Мы с тобой ещё не закончили, — хрипло пробормотал Кейд прямо мне в ухо. — Любишь распускать руки — будь готова расплатиться за это.

Фостер ловко скрутил меня, одной своей ладонью удерживая мои запястья вместе. Другая легла на моё бедро — горячая, твёрдая, немного мозолистая от игры на гитаре ладонь двинулась вверх по коже, обжигая её.

— Трахнул или нет? Это просто, Ло. Он тебя трахнул?

Казалось, он больше не злился, но его вкрадчивый голос, интонация — будто он хотел наказать меня, заставить пожалеть о том, что я сделала. Не только из-за пощёчины. Как будто он ожидал, что я стану просить прощения у него.