Мош Ион Нани и сейчас живо представляется мне ожидающим кого-то в своей

обычной позе у забора. Но он никого не ждал. Просто равнодушно поглядывал на

то, что делается вокруг, поблизости от него, на окраине селения. Видел,. как

готовят свежую могилу для кого-то на кладбище через дорогу, как кто-то несет

ведра с водой от колодца моего дедушки, провожал ленивым взглядом то одного,

то другого прохожего. Один шел на работу, другой возвращался с работы,

третий торопился к автобусной остановке, четвертый, напротив, спешил от нее

домой. Вяло отвечал на приветствия. Делал это едва уловимым кивком головы, а

тяжелые руки, как всегда, лежали на хребтине забора или на калитке.

– Наконец-то опять объявился, племяш?
– малость оживившись и глядя

куда-то поверх моей головы, спросил мош Ион, когда я оказался против его

ворот. Размышлял вслух: - Приехал глянуть на родное село? А может, навсегда,

на работу?

Хоть старик и обращается вроде к самому себе, я все-таки говорю:

– Скорее всего, только посмотреть.

– Гм!.. ну, и это неплохо. Поглядеть есть на что... Гм .. м-да...

На дороге появляется Иосуб Вырлан со своим обычным инструментом. Идет,

видно, разрушать или ремонтировать чью-то печь. Мош Ион пытается и его

задеть:

– Эгей, Иосуб!.. Когда же ты заглянешь ко мне?

– Пошел бы ты к чертовой матери! - злится Иосуб, ускоряя шаг. -

Думаешь, поди, что с тобой будут долго нянчиться? Вот зацепят твою избенку

бульдозером и сметут вместе с тобою!.. Портишь своим убогим видом и школу, и

всю Кукоару, как цыган драным шатром!"

Мош Ион не сердится - смеется, обращаясь вновь ко мне:

– Вот так-то, племяш. Даже Иосубу я в тягость, тесно ему рядом со мной

под солнцем, и ему мешает моя хатенка, всем хочется прогнать меня отсюда."

Бабу мою давно уговорили, теперь за меня взялись всем селом... Ты же знаешь

тетеньку Веруню... Ее хлебом не корми - дай только перебраться на новое

место. В Уссурийскую тайгу аж таскала меня, дурака, проклятая баба... А там

не то что вода в избе, но и галушки в чугуне замерзают... Ну да леший с ней,

с моей бабой... А с Иосубом у нас свой счет, другая причина-катавасия...

Выследив, когда меня не было дома, он пробрался в мою избу, хотел было

порушить печку. Без печки, м.ол, он... я то есть... долго тут не проживет...

волей-неволей переберется в новый дом... Проучил его мой кот. Думаю, больше

не придет...
– говоря это, мош Ион корчился от смеха, вытирал старые

ослезившиеся глаза тыльной стороной ладони. Другою рукой крепко держался за

калитку, будто боялся, что упадет от своего же смеха. Радовался, как дитя

малое, вспоминая, как был наказан Иосуб за свою проделку...

Вырлан пробрался в избу мош Иона в то время, когда хозяин возился в

саду у кустов: мастерил там сушилку для чернослива. Иосуб не успел еще и

приступить к делу, как принужден был выскочить во двор с истошным воплем, а

потом принялся метаться туда-сюда с котом, намертво вонзившимся в Иосубову

шею.

– Старуха меня покинула, а кот-то не покидал меня, остался со мной...

Хочешь, племяш, покажу, какой он у меня породы... Редкостный кот... Погоди

минутку, я позову его...

На зов старика кот сейчас же объявился на пороге избы. Мяукая,

спустился по ступенькам на землю. Ступал важно, не спеша, точно аристократ.

Преогромный котище. Завидя меня, он выгнул спину, взъерошил шерсть

по-собачьи, уставясь в меня огромными, как у совы, и такими же, как у нее,

круглыми глазами. Судя по виду, он готов был вцепиться и в меня, но старик

упредил его намерения, нагнулся, погладил по спине. Похвастался при этом:

– Его прародителей я привез еще из Сибири. Их так и называют:

сибирские. Такой охраняет дом не хуже пса. Войдет в избу чужой, кот тут же

ему на шею... Когда я дома, ни на кого не набрасывается, сидит себе на печке

зажмурившись... мурлычет ласково.- Лентяй порядочный, но дом сторожит...

Проучил вот как следует Иосуба... С большим трудом вызволил я его из когтей

этого зверюшки...
– Мош Ион опять нежно погладил своего кота. - Умнейший