Щеглов (смотрит на часы). Не могу. В шесть часов партийное бюро. А я

хотел еще домой заехать.

Машенька. Иван Иванович, она очень просит, чтоб вы сегодня ее приняли,

говорит - безотлагательно важно.

Щеглов. Ну хорошо! Раз это ей безотлагательно важно, пусть заходит.

Приглашай!

Машенька уходит. Входит Захарова.

Соня. Добрый день!

Щеглов. Здравствуйте!

Соня. Вы извините меня, пожалуйста. Я понимаю. Что пришла не вовремя.

Но в среду уже может быть поздно. А вы мне назначили на среду в

двенадцать...

Щеглов. Так. Я слушаю вас. У вас ко мне какое-то дело? Присаживайтесь.

Чем я могу быть вам полезен?

Соня. Видите ли... Я аспирантка кафедры педиатрии. Мой научный

руководитель - доцент Пекарский.

Щеглов. Сергей Альбертович? Знаю такого. Серьезный у вас шеф.

Соня. Но дело не в этом. (Мнется.) Просто я не знаю, с чего начать.

Щеглов (сочувственно). Прежде всего не надо волноваться. Скажите, как

вас зовут? Садитесь.

Соня. Соня...

Щеглов. Ну вот и хорошо. Стало быть, Соня, у вас ко мне дело личного

характера? "Сугубо личное", как мне передали? В чем же оно заключается? Чем

я могу вам помочь?

Соня. Иван Иванович! Моя фамилия Захарова. Она вам что-нибудь говорит?

Щеглов (вспоминает). Захарова... Захарова... Вы имеете какое-нибудь

отношение к семье генерала Захарова Петра Михайловича?

Соня. Нет. Не имею. Но вы когда-то знали мою маму. Во время войны.

Щеглов. Вашу маму?

Соня. Да, Анну Александровну Захарову. Медицинскую сестру.

Щеглов. Анну Александровну? Аннушку?.. Мы были большими друзьями...

Четыре года в одном госпитале... Бог ты мой, сколько же лет мы не

виделись?.. Как она? Где она?

Соня (тихо). Мама умерла в феврале этого года.

Щеглов. Сердце?

Соня. Сердце. Спасти было невозможно.

Щеглов. Сколько же ей было лет?

Соня. Шестьдесят три. Вы меня извините, я вас, наверно, задерживаю? Я

сейчас...

Щеглов. Нет... Нет... Вы даже не представляете, как я рад, что вы

пришли ко мне и мы с вами познакомились: И я постараюсь вам помочь, если

только смогу. Только не волнуйтесь. Дайте мне вашу лапу. И рассказывайте все

ваши беды.

Соня. Я пришла к вам за помощью... Сейчас самое главное... Может быть,

я не должна была к вам приходить... Скорее всего... Но произошло то, что

может сломать всю мою жизнь, и не только мою... И только вы можете, наверное, что-то еще сделать.

Щеглов. Я не совсем еще понимаю: о чем вы говорите?

Соня (волнуясь). Я понимаю, вы честный, принципиальный. Помогите же

мне... и ему... Я люблю его!

Щеглов. Кого?

Соня. Аркадия!

Щеглов. Какого Аркадия?

Соня. Доктора Скуратова. Я не защищаю его. Он виноват. Он очень

виноват. Но он раскаивается, он глубоко раскаивается. Если его будут судить, если его исключат из партии, он пропадет. Он очень самолюбивый, очень

ранимый. У него масса недостатков, но ведь он талантливый врач. Вы сами

говорили ему это. Он виноват... и если теперь все рухнет - всему конец.

Через полгода мы уедем из Москвы, будем вместе работать... А сейчас

помогите! Прошу вас!

Щеглов. Я ничего не могу сделать! Уже поздно...

Соня. Вы все можете. Вас все уважают. Он уже заявил, что никакой

пощечины не было. А она была. Я знаю. И как он у вас дома был, и как вы его

приняли. Он мне все рассказал. Простите его.

Щеглов. Я ничего не могу сделать.

Соня. Ради моей мамы... помогите мне. Я ваша дочь!

Улица. Щеглов и Соня продолжают разговор, начатый в

клинике.

Соня. Когда мама умерла, в ее бумагах я нашла конверт с фотографией. На

конверте ваш старый адрес: "Красноармейская, пятнадцать, квартира восемь".

Вы там раньше жили. Мама почему-то не отправила вам письмо, но сохранила

его. На оборотной стороне фотографии маминой рукой надпись: "Нашей Сонечке

два года. Июнь 1947 г.".

Щеглов. Я ничего не знал... Ровным счетом ничего... Мы с Аннушкой очень