– Юноша, я обязательно расскажу вам все, что знаю, но сначала вы и ваши друзья должны пройти еще одну процедуру, последнюю в вашем обряде очищения.

Ларисса явно была не в восторге от этой новости:

– А может, хватит уже над нами издеваться?!

– Досрочным появлением я прервал обряд, – зеленоватый свет отражался от гладкой грибной кожи слуги Древа Жизни. – Я посчитал возможным так поступить из-за состава вашей группы, – проводив союзников в другой зал, куда скромнее размерами, чем предыдущий, с низким потолком, слуга выразительно посмотрел на полукровок. – Однако все равно вам нужно завершить начатое. Это потребует некоторого времени. Вы покинете чертог, когда отринете все суетное и очистите разум от мерзостных помыслов.

Слуга покинул зал, дверь за ним захлопнулась. А была она такой внушительной, что даже тайгер не смог бы ее сломать, и пирос вряд ли изрубил бы ее в щепы крыльями, только кромки затупил бы.

– Эдак нас можно и год тут продержать, и десять. Зато теперь можно спокойно пожрать, – плюхнувшись прямо на пол, Траст вытащил из безразмерной походной сумки нехитрую снедь: кусок засохшего сыра, сразу перекочевавший к нему в рот, пласты просоленного вяленого мяса и травяные мешочки с сухарями.

В животе у Зила забурчало.

Сев на пол лицом к лицу, полукровки тоже принялись раскладываться. Рептилус протянул Шершню и Фелису по небольшой консервной банке, которые до этого хранились в его телесном кармане. Зил однажды видел такие, трофейные, на ярмарке. Полукровки ловко вскрыли банки, пахнуло тушеной бараниной. Еще недавно лешего вывернуло бы от этого смрада.

– Эй, Хэби, консервы выдают только диверсантам? – спросил он у рептилуса.

Тот никак не отреагировал на вопрос, только молча ковырнул голубым пальцем тушенку.

– Хэби, чего молчишь? – вылизав шершавым языком дно своей банки, тайгер провел лапой по измазанным жиром вибриссам, произрастающим из его верхней губы. – Эдак ты, мой дорогой, не отринешь суетное. И не очистишь разум от мерзостных помыслов.

Не выдержав, рептилус зло прошипел:

– Какой я ему Хэби? Жаба я. Чистяки ведь так называют нас? Вот и ушастый пусть зовет меня жабой.

– Братец, да плюнь ты на жабу и консервы эти, – Траст сунул Лариссе пласт вяленого мяса, а второй – последний – ловко разорвал на две равные части, одну оставил себе, а вторую протянул лешему.

– Спасибо, дружище, но такая пища не для моего желудка, – сколько себя помнил, Зил никогда не ел мяса. Чтобы восстановить силы и избавиться от голода, ему вполне хватало зелени. Мало того, проглоти плоть животного, он сделался бы слабым и не смог бы воспользоваться даром. Так ему сказала мама, когда он был еще совсем малышом.

– Извини, братец, но сена у меня нет, – пожав плечами, Траст вгрызся в долю лешего. – И это… Я хочу, чтоб ты знал. Я очень разозлился, когда колдун связал наши судьбы. Я всерьез подумывал убить тебя, чтобы избавиться от проклятья.

Нежданное откровение рыжего, сказанное как бы между прочим, у Зила вызвало оторопь. У него аж рот сам собой открылся.

– Я все ждал, когда ты отвернешься, заснешь или еще как… И я бы сделал это, братец, веришь мне? Задушил бы тебя, как куренка, честно говорю, но… Я не буду этого делать, не хочу больше и жалею, что хотел. Я был не прав, братец. Прости меня. Может, тебе сухарей?

Зил покачал головой.

– Дружище, тебе не за что извиняться. Совсем-совсем не за что, – сказав это, он почувствовал, что действительно не испытывает вражды к Трасту, хоть его признание было поистине чудовищным. Да и на Лариссе не было вины за то, что случилось с Зилом в Мосе и позже. И даже полукровок он больше не мог ненавидеть, ведь как можно желать смерти тем, с кем столько всего пережил?..

– Ладно уж, зови меня Хэби, – рептилус посмотрел на лешего с сочувствием, мол, достались тебе такие друзья, что и врагу не пожелаешь. – Консервы выдают диверсантам, которые уходят в глубокий рейд по землям чистяков. Мы, – рептилус кивнул сначала на тайгера, потом на пироса, – диверсанты. Остатки группы. Ты же сам помог моим побратимам умереть в рыбацком поселке. Ну да я не держу на тебя зла. Там был честный бой, и ты защищал своих.

Зил кивнул ему с намеком, что оценил его жест, и что тоже не держит зла.

Прожевав кус вяленого мяса, заговорила Ларисса:

– Зил, Траст, как вам девчонки местные? Да не вертите вы головами, я видела, как вы на них смотрели. Особенно Траст. Ты, кстати, Траст, совсем не толстый. Ты приятно упитанный. А ты, Зил, не предатель. Я это давно поняла, только говорить не хотела, но теперь скажу. Ты – не предатель. Только вот уши у тебя все равно…

Зил не обиделся. Уши-то у него оттопыренные, это правда.

– Так что, мальчики, я здесь останусь, в Древе. Стану послушницей, как те девчонки, буду голой расхаживать, попкой вертеть, а паломники будут на меня, красивую, пялиться.