Степан хмыкнул и открыл рот, чтобы, как подозреваю, сказать нечто едкое, но ему помешал Борисов.

– Выглядит… оригинально! – воскликнул он и даже не соврал! – Уверен, это очень вкусно, – не очень, правда, убедительно добавил он. Лариса усердно закивала головой и кинулась разрезать слипшийся макаронный комок.

Первым отведать таинственное нечто отважился хозяин дома. Присутствующие, включая меня, с напряжением следили за его реакцией. По лицу прочесть ее не удалось, но одобрительный возглас «вкусно» снял царившее за столом напряжение, и мы все схватились за вилки. Голод не тетка, а кушать хотелось сильно.

Дальнейшее описать трудно. Почти одновременно откусили мы по кусочку запеканки и так же синхронно бросились к мусорному ведру ее выплевывать. Есть ЭТО было невозможно – на зубах скрипел порошок, по вкусу сильно напоминавший соду.

Как выяснилось, это она и была. Тщательно прополоскав рот целым литром воды, пытаясь избавиться от мерзкого ощущения, которое, казалось, навсегда поселилось во рту, я метнулась к шкафчику, из которого доставала соль. Извлекла из него коробочку и с недоумением уставилась на иностранные буквы.

– Это что? – грозно спросила Борисова, сунув продукт ему под нос.

Тот недоуменно пожал плечами.

– Понятия не имею. Закупками занимается моя домработница. Но, судя по всему, сода. А ты что подумала?

– А я подумала, это соль! – голос дрожал и срывался. – Почему у тебя даже сода импортная? Чем тебе наша-то не угодила? Та самая, которая в красной упаковке с понятными обозначениями на родном языке?

– Лен, да не расстраивайся ты так, – миролюбиво произнесла Лариса. – Подумаешь, перепутала коробки. С кем не бывает?

– Ни с кем не бывает, – я уже почти рыдала, – только со мной. Только я вечно влипаю в подобные истории! Я ходячая катастрофа, которую нужно изолировать от общества.

Все присутствующие, даже Степан, бросились меня переубеждать. Подозреваю, никто просто не хотел становиться свидетелем истерики, на грани которой я в тот момент находилась.

– Я ведь должна была заметить, что яйца позеленели, – причитала я, заламывая в отчаянии руки. – И не надо было макароны заранее заливать. Они разбухли и превратились в кашу. К чему не прикоснусь, все порчу-у-у.

Разревевшись-таки, я помчалась в ванную. Заперев дверь на щеколду, включила воду и вволю предалась своему горю, размазывая соленую влагу по щекам.

– Лена, – голос Ильи проник через тонкую дверную перегородку. – Лен, открой, пожалуйста.

– Нет!

– Лен, мы китайской еды заказали, через десять минут доставят.

– Вот и ешьте, а я не голодна.

– Лен, ну что ты, в самом деле, как ребенок.

– Ребенок?! – я задохнулась от возмущения. – Еще назови меня маленькой, прояви остроумие.

– Лен, если не откроешь, я дверь выбью.

– Ха, напугал, – я сложила руки на груди и уставилась на коробку, как будто и впрямь ожидала, что она сейчас вылетит. – Твоя дверь, хочешь ломать – ломай. Мне не жалко.

Раздался треск дерева, но полотно устояло – Борисов на стройматериалы явно не поскупился – дерево крякало, но не поддавалось.

Так ведь и хозяин ему попался упорный. Словно дятел, стучал он по древесине в надежде выковырять червяка. То есть меня. Конечно, первой сломалась не дверь, а я.

Наскоро вытерев глаза полотенцем, я повернула замок, пропуская Илью внутрь.

Необходимо отметить, что ванная комната в доме Борисова по размерам вполне могла соперничать с гостиной в какой-нибудь хрущевке. Так что места для разборок она предоставляла в избытке. Но мне-то от этого легче не было – забившись в дальний угол, я затравленным зверьком взирала оттуда на Илью, который растерянно топтался на пороге, не зная, что делать дальше. Спрашивается, зачем с таким рвением внутрь пытался попасть? И тут меня осенило! Я расхохоталась, чем еще больше смутила Борисова. Он с недоумением смотрел на меня, а я никак не могла остановиться, едва ли не корчась в судорогах.

– Ты что же? – сквозь слезы проквохтала я, держась за живот. – Неужели решил, что я счеты с жизнью тут сводить собираюсь.

Илья отрицательно замотал головой, выглядя при этом не очень убедительно.

– То есть вот тюрьму пережила, похищение тоже, чтобы потом из-за макарон вены вскрыть, да? – я продолжала хохотать. – Ой, не могу!

Борисов резко подошел ко мне, встряхнул за плечи и поцеловал. Весьма оригинальный, нужно сказать, способ прекратить истерику. Оригинальный, но действенный. По крайней мере, смеяться я перестала.