Она ненавидит меня и всегда ненавидела. Не может быть другого объяснения. Леннокс ежедневно призывает к моей экстрадиции и казни в Шотландии».

«15 марта 1571 года.

Наконец, после долгого обмена шифрованными сообщениями и трудных переговоров все планы готовы к исполнению. Ридольфи удалось получить подпись герцога Норфолкского на письме, где он соглашается перейти в католическую веру. Это было необходимо, чтобы убедить герцога Альбу и Филиппа приложить усилия к моему освобождению. Понятно, что они не хотели принимать участие в любых планах, которые могли бы привести на трон протестантского наследника престола или к моему браку с протестантом. Ридольфи собирается отплыть в Брюссель, чтобы лично представить этот план герцогу Альбе; потом он сообщит о наших намерениях при дворе испанского короля и в Риме. Чарльз Бейли, слуга епископа Лесли, встретится с ним на континенте, чтобы доставить письма для меня, Лесли и Норфолка. Бог ему в помощь!»

Мария заканчивала письмо герцогу Норфолкскому, написанное драгоценным апельсиновым соком: «…на этом условии я приняла алмаз, который вы прислали через лорда Бойда, и буду носить его на шее под одеждой, пока не верну владельцу вместе с собою. Я откровенна с вами, так как вы рискнули всем ради моего выбора. Дайте мне знать, когда вы будете готовы…»

Внезапно она поняла, что кто-то стоит в углу комнаты. Человек затаил дыхание, но она ощущала его присутствие. Мария накрыла тайное письмо листом обычной бумаги.

– Кто здесь? – спросила она.

– Это всего лишь я, – послышался тонкий голос Энтони Бабингтона. Он вышел из тени и приблизился к ней; на его миловидном, еще детском лице не отражалось никаких чувств. За несколько недель, которые он провел в ее свите, Мария ни разу не видела его улыбку. Он часто смотрел на нее, но никогда не улыбался.

– Я не знала, что ты здесь, Энтони. У тебя какое-то дело?

Мальчик выглядел странно; иногда казалось, что он гораздо старше своих лет из-за своей серьезности и сосредоточенности. У него до сих пор не было друзей или товарищей по играм.

– Да, мне велели убрать со стола зеленые скатерти, вынести их на улицы и вытряхнуть как следует.

– Тогда можешь заняться этим.

Но Энтони как будто не слышал. Он подошел к ее столу и замер, глядя на бумагу.

«Лучше бы он ушел, чтобы я смогла закончить письмо, – подумала Мария. – Скоро сюда придут другие слуги». Поскольку им не разрешалось покидать замок, они не задерживались на улице.

Мальчик продолжал смотреть на стол.

– Вы пишете тайное письмо, – наконец прошептал он и указал на маленькую чашку апельсинового сока. – Я чувствую по запаху.

«Теперь он расскажет графу Шрусбери, – подумала Мария. – Как убедить его, что этого не следует делать?»

– Я знаю кое-что получше апельсинового сока, – продолжал он. – Если хотите, могу показать.

– Зачем? – встревоженно спросила она. – Мне не нужно писать тайные письма. Я только… упражнялась на тот случай, если вдруг понадобится.

– Тогда вам лучше упражняться по моему методу. – Он серьезно посмотрел на нее из-под челки темных волос, ниспадавших на лоб.

– Нет. Если граф Шрусбери увидит, как я занимаюсь подобными вещами, он заподозрит что-нибудь плохое. Ты же знаешь, что любая тайная переписка считается плохим занятием. – Мария улыбнулась ребенку, пытаясь превратить разговор в игру, о которой можно забыть. Это становилось опасным.

– Тогда мы вместе будем плохими, – ответил он, и уголки его губ приподнялись в намеке на улыбку. – А способ такой: нужно пользоваться квасцами. Апельсиновый и лимонный соки имеют один недостаток – после того как бумагу нагревают и читают написанное, послание необходимо сжечь. Квасцы тоже будут невидимыми и проступят лишь после того, как бумагу или ткань увлажнят и поднесут к источнику тепла. Но буквы снова исчезнут, когда все высохнет. Этот способ позволяет пользоваться разными материалами для передачи сообщений, и потом их не нужно будет уничтожать.

Мария смотрела на мальчика, как на дьяволенка. Такие познания в его возрасте казались неестественными.

– Откуда ты это знаешь?

– Как сказал добрый граф Шрусбери, я люблю книжную премудрость, – ответил он. – Но я рассказал не весь рецепт. Есть кое-что еще.

– Что же ты хочешь получить взамен?

– Четки, освященные папой римским, – быстро ответил он. – Я слышал, что у вас есть несколько таких вещей, и мне бы очень хотелось получить одну из них.

Значит, он католик!

– Если ты пообещаешь, что будешь беречь их как зеницу ока, потому что я уже не смогу получить другие… по крайней мере в этой стране, – сказала Мария.

Может быть, он притворяется католиком, чтобы втереться к ней в доверие. А может быть, он еретик, намеренный осквернить священный предмет. Или балуется с колдовством и хочет получить четки для нечестивых обрядов?

– Вам не нужно бояться, – ответил Энтони, как будто читая ее мысли. Он продолжал ждать, и Мария поняла, что он хочет немедленно получить четки.