— Ты же был на моей коронации!

— Я думал, ты стал чем-то вроде марионетки. — Телден потер широкий подбородок. — Думал… в общем, извини. Кажется, я не очень-то в тебя верил.

— Ты был прав, друг, — рассмеялся Эленд. — Из меня вышел ужасный король.

Телден явно растерялся, не находя, что сказать в ответ.

— Но я быстро учусь, — прибавил Эленд. — Просто поначалу не обошлось без ошибок.

По разделенному на части бальному залу прогуливались гости. Некоторые посматривали на него, не забывая усердно изображать безразличие и равнодушие. Эленд знал, что именно так и выглядят особы благородного происхождения, когда не могут справиться с желанием поглазеть. Он отыскал взглядом Вин, которая стояла в окружении знатных дам и выглядела в своем черном платье великолепно. Она была грациозна, спокойна и находилась в центре внимания — прекрасно справлялась, играя свою роль намного лучше, чем сама могла бы признать.

И еще была начеку — Эленд видел, что она все время поворачивалась спиной к стене или к витражу. Должно быть, жгла железо или сталь, готовясь к внезапным передвижениям металла, которые могли означать атаку стрелка. Эленд тоже зажег железо. Одновременно он продолжал жечь цинк, чтобы смягчать эмоции людей в бальном зале: они не должны были испытывать слишком сильную злость или страх по поводу его вторжения. Другие алломанты — Бриз или даже Вин — не смогли бы сразу охватить весь зал. Эленд же с его необыкновенными способностями мог делать это без особых усилий.

Телден все еще стоял поблизости и выглядел обеспокоенным. Эленд попытался что-то сказать, чтобы возобновить беседу, но понял, что любые его слова вызовут неловкость. Прошло почти четыре года с тех пор, как Телден покинул Лютадель. До этого он был одним из тех друзей, с кем Эленд обсуждал политические вопросы, планируя с идеализмом юности, что когда-нибудь все они окажутся во главе своих Домов. Но былые дни и светлые мечты безвозвратно ушли.

— Итак… — вновь заговорил Телден. — Вот, значит, к чему все пришло?

Эленд кивнул.

— Ты же не собираешься… в самом деле атаковать город, верно? Ты пришел, просто чтобы напугать Йомена, так?

— Нет, — мягко возразил Эленд. — Если понадобится, я захвачу город.

— Что с тобой случилось, Эл? — вспыхнул Телден. — Где тот человек, который все твердил о правах и законности?

— Пришлось подстроиться под остальной мир. Я не могу быть таким, как раньше.

— И поэтому ты превратился во Вседержителя?

Эленд ответил не сразу. Было очень странно слышать, как кто-то другой задает те же самые вопросы и выдвигает те же самые доводы, которые он сам уже не раз обдумывал. Он ощутил укол страха: если Телден заговорил о подобных вещах, значит он не зря боялся. Возможно, так все и было на самом деле.

Но внутри его горело другое, более сильное чувство. Чувство, порожденное Тиндвил и взращенное за целый год, пока он боролся, чтобы навести порядок в том, что осталось от Последней империи.

Доверие к самому себе.

— Нет, Телден, — твердо сказал Эленд. — Я не Вседержитель. В Лютадели действует парламент, и по его образцу создаются другие во всех городах, которые я присоединил к своей империи. Мне впервые пришлось вести армию ради того, чтобы завоевать, а не ради защиты. И лишь потому, что Йомен и сам отнял этот город у моего союзника.

— Ты провозгласил себя императором, — хмыкнул Телден.

— Потому что людям это нужно. Они не хотят возвращаться во времена Вседержителя, но скорее сделают это, чем будут жить в хаосе. Здешние успехи Йомена доказывают, что все именно так. Люди хотят знать, что кто-то о них заботится. На протяжении тысячи лет у них был господь-император, и теперь не время оставлять их без правителя.

— Пытаешься меня убедить, что ты лишь украшение? — Телден скрестил на груди руки.

— Едва ли. Но я надеюсь им стать. Мы оба знаем, что я мыслитель, а не король.

Телден нахмурился. Он не верил. И Эленд вдруг почувствовал, что это его не заботит. Сказанное вслух, исключительно из желания противостоять чужому скептицизму, каким-то образом только уверило его в собственной правоте. Телден не понимал, потому что ему не пришлось пережить того, что пережил Эленд. Молодой Эленд и сам бы не согласился с тем, что ему приходилось делать сейчас. тот юнец все еще жил в глубине души императора, и Эленд намеревался сохранить его навсегда. Главное, чтобы внутренний голос перестал вызывать в нем сомнения.

Эленд положил руку на плечо друга:

— Все хорошо, Тел. Мне понадобились годы, чтобы убедить тебя, что Вседержитель — ужасный император. Я осознаю, что придется потратить столько же времени, чтобы ты поверил, что я буду хорошим.

Телден лишь печально улыбнулся.

— Собираешься сказать, как сильно я изменился? — усмехнулся Эленд. — В последнее время это очень популярное замечание.

— Я подумал, что это и так ясно, — засмеялся Телден. — Нет нужды говорить очевидное.

— А что же ты хотел сказать?