Мама удивилась. Я думал, что она обрадуется, но она всего лишь удивилась.

— Разве ты не рада? — спросил я.

— Видишь ли, Андрей, все дело в том, ради чего ты оставляешь спорт.

— Вот потому и оставляю. Спорт мне дал очень много. Но теперь пора биться за главное. Понимаешь?

— Но, значит... ты уже выбрал для себя дело своей жизни?

— Выбрал, мама.

Мама долго смотрела на меня.

— Как странно,— сказала она,— я думала, что знаю своего сына. Оказывается, совсем не знаю. Даже представить не могу, что ты выбрал.

Но я медлил, не решался сказать. Мама подозрительно взглянула на меня.

— Неужели выбрал настолько несусветное, что не решаешься даже признаться?

— Нет, выбрал самое простое, но мне будет неприятно... если ты не поверишь... что я добьюсь...

— Поверю. Если ты столько лет мог добровольно выносить тиранию своего милейшего тренера, то чего угодно добьешься. Космонавтом, что ли, решил стать?

— Я ведь уже второй год выбираю. Мне не нужны карьера, слава, власть. Но и прожить где-то на задворках я тоже не хочу. Я хочу быть на передовой. И вот...

Я опять запнулся. Мама с интересом ждала, рассматривая меня, будто впервые.

— Видишь ли, мама, скоро, я уверен, начнется освоение Марса — грандиозные развернутся работы.

— Господи! — прошептала мама, бросив взгляд на стеллаж с фантастикой.

— Будут строить атомные станции. Развернутся глобальные работы на Марсе. Строительство городов, заводов, обсерваторий, космодромов...

— Откуда ты это взял? — изумилась мама, у нее даже зрачки расширились.— Начитался!..

— Уверен, и все. Человечеству потребуется в самом скором времени, учти, еще одна планета. Пока — одна! Так вот, мне бы хотелось работать на освоении Марса. В 2000 году мне исполнится тридцать лет — самый подходящий возраст, но отбирать будут самых сильных, ловких и смелых. Пора мне готовиться. Поэтому я еду на Северный Байкал. Уже много лет идет освоение Сибири, я и так запоздал. Но еще не поздно.

— Андрейка, но ты не окончил даже никакого института. У тебя еще нет профессии!

— Десять классов! Институт буду кончать потом. Может, заочно... В более трудных условиях — без мамы. На Байкале. Там на месте приобрету и профессию. Для начала — шофера, бульдозериста или механика. Все, что может пригодиться на Марсе. Я и ученым не против стать. Хорошо бы решить проблему времени в лесоводстве — чтоб дерево вырастало не за тридцать или пятьдесят лет, а за год-два. Вот бы скоро озеленили Марс.

— Думаю, что со временем пригодится и в Сибири,— усмехнулась мама.— Замахиваешься ты... ну и ну!

— Ты считаешь это беспочвенным фантазированием?

— Нет, отчего же, я верю в человечество.

— А в меня?

— Ив тебя, в частности.

Мама вздохнула и, наклонившись ко мне, взяла мою голову в руки. Заглянула в глаза.

— А теперь, Андрей, только не ври... Ты едешь к отцу? Я не отвел глаза. Врать мне не хотелось после того, как мама мне поверила.

— Интересно с ним повидаться, если он как раз там. Что тут плохого?

Мама подошла к балкону и долго стояла молча, глядя в раскрытую дверь на Москву-реку. По реке медленно скользили крошечные, совсем игрушечные катера и баржи.

Когда мама обернулась, я увидел, что лицо ее как-то осунулось. Она потерла лоб — видно, опять разболелась голова.

— Ты ему не нужен,— тихо, но веско произнесла она,— не нужен... Это тебе понятно?

— Нет, не понятно.

— Поверь мне, Андрей.

— Верю, мама. Но ты можешь и ошибаться. Ведь отец видел меня, когда мне было четыре месяца, а теперь уже шестнадцать лет с половиной. Я отнюдь не собираюсь жить на иждивении отца. Буду работать. Я должен хлебнуть жизни. Там, на Севере.

— Безусловно хлебнешь — лиха. Я одного не понимаю... Ты что, любишь его?

— Люблю.

— Ты не можешь помнить его.

— А я помню почему-то. И я часто видел его во сне. Часами беседовал с ним.

— А Марс ты видел во сне?

— Видел,:— я оживился,— будто я работаю по озеленению Марса. И веду легкую огромную машину удивительной красоты. Пластмасса как слоновая кость, стекло словно горный хрусталь. Светящиеся приборы, указатели, счетчики — целая движущаяся лаборатория. По равнине двигалось несколько таких машин-лабораторий. Мы сажали деревья — тонкие, хрупкие саженцы. Они стремительно вырастали. У горизонта уже качалась на ветру зеленая роща. У меня от восторга колотилось сердце. Помню, я был без скафандра...

Этот сон сбудется непременно: Я буду сажать на Марсе деревья. Может, вначале придется создать искусственное солнце. Тепло и свет там не помешают. Уже пора закаляться. Мамочка, пусти меня на Байкал. Дай мне денег на билет — только в один конец. Взаймы. Я заработаю и верну. Ты ж все равно хотела купить мне мотороллер? Вместо этого...

Мама вздохнула.

— Как же я пущу тебя одного... такого фантазера... на Север? Забудь, что у тебя есть отец. Он тебя не примет.

— Если не примет, значит, он не тот, за кого я его принимаю. Тогда и не надо. А еду я не один.