Ты должна быть ведущей! Ты должна вести все концерты! Выходить на сцену, объявлять этих, ну, которые принимают участие!

«Интересно, как бы повела себя мама, если б она сидела в зале, а я бы просто поднялась на сцену и начался бы полный переполох? – спрашивала себя Аделаида. – Мама же должна что-то сказать, как-то объяснить вой в зале?» Аделаида тут же сама себе отвечала:

Мама бы сказала: «Какая ты дура! Они же от восторга, от радости кричали и свистели! Они тебя приветствовали! А некоторые от зависти! А как ты думала? Тебе всю жизнь будут завидовать! Привыкай!»

Их класс ещё возили во Дворец Спорта на «Балет на льду».

Аделаида долго потом не могла забыть, как плавно и притом показывая разные замечательные позы, летели по зеркальному-зеркальному льду фигуристы! И всё это под музыку! У девочек были такие короткие то ли кофты, то ли платья, что когда они поворачивались и ехали спиной, то они задирались и на попе оставались одни не прикрытые трусы! Такое, ну, или почти такое Аделаида видела только очень давно, когда папа брал их с Сёмой с собой на соревнования по гимнастике. Притом, за фигуристами развевались какие-то пёстрые, воздушные шарфы, ленты! Аделаида сперва не понимала, как в их Городе с женщинами, все как одна похожими на вдову Гоголя в старости, вообще могло кому-то прийти в голову даже в их русской школе, где проходили вольнодумца Тургенева Ивана Сергеевича, показать им живых фигуристок? Ладно Тургенев – хочешь верь, хочешь не верь, что такие «испорченные» Аси бывают, зато тут все они живые и все налицо! И как такие люди вообще существуют, такие изящные и совсем не стесняющиеся своего тела. Она только потом поняла, что эти люди с Луны, или с какой другой планеты. Она и себя представляла инопланетянкой, скользящей по льду в красивом купальнике. Хотя, наверное, такая юбочка была бы для неё действительно коротка, а вот если бы подлиннее, например, до колен, как у другой балерины – то вполне можно! И можно ехать только вперёд, совсем не поворачиваясь спиной, чтоб юбка не задралась выше поясницы. Может, попросить у папы, чтоб купил коньки? Дать честное слово, что всегда, всегда, всю жизнь будет получать одни «пятёрки»? И по алгебре, и по химии… Вдруг купит?

После «Балета на льду» они в тот день всем классом поехали в планетарий.

При виде звёздного неба Аделаиде вдруг стало невообразимо грустно. Она вспомнила, как они с дедой сидели на влажной гальке на берегу моря и загадывали желание на падающую звезду. Вспомнила и про Маленького Принца. Деда тогда так рассказывал про него, что ей казалось, что он где-то тут, рядом с ними. Только побежал куда-то на минутку. Может, чтоб угостить всех мороженым? Как деда ей тогда показал Большую Медведицу?

Вон, – говорил он, – видишь, во-о-он она, похожа на большую ложку!

Аделаида врала, что видит, на самом же деле искала на небе алюминиевую ложку для супа. Ей было немного смешно и немного обидно.

Вечером дома Аделаида призналась маме: Мне так нравится смотреть на небо! Оно такое живое и всё время меняется!

Что? – не расслышала мама.

Мне нравится смотреть на небо! Интересно, почему?

Дура потому что! Совсем отупела – вот и нравится! Смотришь в книгу – видишь фигу!

Мама была очень романтичной, но вот именно небо ей не нравилось. В последнее время отношения их совсем не клеились. Нет, Аделаида всю жизнь жила так и не думала, что они могут быть и другими. Просто ей теперь хотелось чего-то большего, она даже не смогла бы объяснить, чего именно. Она так жалела Маленького Принца, у которого не было не только мамы и папы, у него не было даже одноклассников! У неё же всё было хорошо, у неё есть и мама, и папа, и Сёма, и друзья, чего жалиться? Просто родители теперь сами от неё постоянно требуют каких-то особенных отношений, каких-то откровений, бесед, вопросов, и именно из-за этого она иногда стала задумываться о происходящем.

Ви дальжни бит как падруги! – продолжал нести ахинею папа. – Ти всио, всио дальжна мами гаварит! Мами всио можно гаварит! На свэтэ нет такой разгавор, чтоб мама не знал. С ним можно гаварит обо всё-всё. Саветоваца, делица, спрашиват, пример брат.

Пару раз Аделаида сделала такую попытку – рассказала маме страшную школьную девичью тайну, что Гийка Филонов «встречается» с Танькой Козловой из «Б» класса.

Что значит «встречается»? – переспросила мама.

Нуу-у-у, – потянула Аделаида, совершенно не готовая к тому, что мама может не знать, что такое «встречаются парень с девушкой», – «встречается» – это значит она ему нравится. Они вместе ходят со школы домой и иногда делают вместе уроки. Все об этом знают, и поэтому никто их не дразнит «жених и невеста».

– А-а-а. А эта самая Танька ещё что-нибудь рассказывает?

– Рассказывает. Говорит, что он ей тоже нравится, и что он ей подарил на 8-е марта зеркальце.

– О-о-о! Хороший подарок!

– Только ты никому не говори, ладно?

– Кому я скажу?! Делать мне нечего, кому-то что-то рассказывать!

В тот же вечер Аделаида сама слышала, как мама по телефону рассказывала Анне Васильевне, маме Пашеньки Середы, что в «школе творится полнейший бардак, что надо что-то с этим делать!». Что у них в параллельном классе какая-то Козлова крутит любовь с Филоновым:

Да-да-да, Анна Васильевна, – говорила мама, – куда только её мать смотрит, я не понимаю?! Я знаю, что она на заводе в три смены работает, но всё равно: если девочку в таком возрасте оставляешь без присмотра, потом хлопот не оберёшься! Откуда я знаю?! Пусть сама об этом думает! Мне своих забот хватает! И с другой стороны – моя дочь тоже в этой школе учится! Как я могу быть уверена, что эта самая Сидорова, или как там её, эта Козлова не рассказывает, что они именно делают с этим Филатовским, или как там его, вместо уроков! У меня дочь – девочка-подросток. Им в таком возрасте всё интересно… Да-да-да… просвещает их… воо-от именно – просвещает! Нет! Конечно, я завтра же пойду в школу и скажу им, чтоб этот вопрос обязательно был поднят на педсовете! Родители пустили на самотёк, пусть школа примет какие-то меры! Нельзя же учебное заведение превращать в дом терпимости! Если этот процесс не приостановить, то школа превратится в настоящий вэртэб!