Быстро вышли к дороге. Я не куперовский индеец и не разведчик, но без труда определил, что в пыли четко выделяются следы тележных колес или другой какой-нибудь повозки, а также отпечатки подкованных копыт — и того и другого насмотрелся что в детстве у себя в городке, что на войне.

Присев на корточки, старлей осмотрел дорогу, прокомментировал негромко:

— Слева направо проезжала какая-то повозка, запряженная парой лошадей… А в обратном направлении — конные, человек несколько… Ни единого следа машины или мотоцикла, следов гусениц тоже не видно…

— И даже велосипедных нет, — сказал я ему в тон. — Сам вижу.

Он, нажав кнопку, вынул кортик с роскошным травлением на лезвии, поковырял землю. Лезвие входило легко, чуть ли не по рукоять.

— Сплошной песок, — сказал он, убрав кортик в ножны и выпрямившись. — Там… в Германии совершенно другая почва.

Ну конечно, вряд ли мы были в той Германии, что осталась наверху. Где угодно, только не там…

— Вперед, — приказал я.

И мы тихонько, настороженно двинулись по редколесью, мало походившему на аккуратненькие леса Германии. Быстро достигли края обрыва, откуда открывался вид на многие километры. Куда ни глянь, пейзаж один и тот же, огромная равнина, густо поросшая травой, и далеко за ней — кромка леса, в обе стороны уходившая за горизонт. Тишина, легонький ветерок, чистейший воздух, пахнущий лесом и травами, на голубом небе — солнце совершенно привычного вида.

— Товарищ капитан, посмотрите влево, — сказал старлей звенящим от любопытства голосом. — Во-он там… Дом, точно… И дымок из трубы…

Я напряг зрение, насколько мог. И точно, там виднелось светлое пятно, словно бы похожее на свободный от травы участок песчаной почвы, посреди него стоял неразличимый в деталях домик, казавшийся отсюда в половину спичечной коробки, — и от него в небо практически вертикально (похоже, там ни ветерка) поднималась темная струйка дыма, тонюсенькая, чуть толще иголки. Не похоже на пожар — просто кто-то печь топит…

— Я сбегаю за биноклем, товарищ майор? — предложил старлей. — Отличный цейс, восьмикратник…

— Не стоит, — сказал я. — Прикиньте сами: расстояние такое, что мы и в бинокль мало что увидим… Очень уж далеко.

— Пожалуй, — согласился он, оживился. — А если рискнуть…

Проследив направление его взгляда — в сторону дома, — нетрудно было понять ход его мыслей. Меня самого так и подмывало, но я азарту не поддался — все же не мальчишка, начитавшийся тех самых приключенческих романов. Как ни любил и их в детстве и в юности, но вряд ли имеет смысл…

— Никакой глубокой разведки, — сказал я твердо. — Возвращаемся назад, будем ждать прибытия спец группы, — подумал и хмыкнул: — Чует мое сердце, без вашего разведвзвода уж точно не обойдется, а то и меня привлекут.

«А если не привлекут, постараюсь из кожи вон вывернуться, но набиться в глубокий поиск», — подумал я. Вполне могут привлечь, и Клементьева тоже, как инженера дивизии и представителя дивизионной разведки, к тому же уже знакомых с обстановкой. Ну, а разведчиков обязательно пошлют по окрестностям, к бабке не ходи…

— Назад, шагом марш! — приказал я.

Ох, как не хотелось старлею уходить! Да и Клементьеву, похоже, тоже. Да и мне, откровенно говоря. Но мой приказ был выполнен беспрекословно. Мы вернулись, заперли дверь на засов, поднялись в подвал. Клементьев откровенно зевнул, прикрывая рот ладонью. Заметив это, старлей предложил:

— Товарищ майор, устроить вас с товарищем капитаном на ночлег? В доме четыре кровати, две для вас мигом освобожу.

— Да неудобно как-то бойцов сгонять, — сказал я. — Возьму шинель из машины, устроюсь как-нибудь, и капитан тоже. Мы с ним далеко не все время штаны в штабе протираем, по-всякому приходилось ночевать…

Старлей энергично возразил:

— Неудобно как раз будет, если офицеры из дивизии улягутся на полу, а бойцы будут дрыхнуть на перинах. Против субординации.

— Ладно, — сказал я. — Проводите товарища капитана, а мне просто объясните, куда мне потом идти. Поброжу с часок, что-то спать совершенно не тянет…

Обычно я, как практически все на фронте, не упускал случая выспаться или подремать — могли и посреди ночи поднять, не так уж редко случалось. Засыпал моментально и спал крепко — но на сей раз сна, и правда, не было ни в одном глазу. О причинах и гадать нечего — такое открытие взбудоражило не на шутку. Редко такое со мной случалось, но обстоятельства слишком уж… причудливые. Такого никто не видывал…

— По городку прогуляться пойдете? — спросил старлей. — Ну что, вроде неопасно, наши патрули до утра ходить будут…

— Нет, пожалуй, — сказал я. — Посмотрю-ка эту «обсерваторию» — смотришь, и ко сну потянет…

Они с Клементьевым ушли, а я (старлей показал нужную дверь на втором этаже) направился в башенку. Которая меня до этого совершенно не интересовала — после обстоятельного доклада старлея.

А теперь вот пригодилась как возможность убить время, пока спать не захочется.

Справа от входа (мы ее сразу увидели, когда подъехали) была пристроена высокая, метров десяти, башенка без окон: круглая, с чем-то вроде застекленной беседки наверху. Она была выкрашена под цвет дома, и невысокая, конусом, крыша крыта черепицей под стать кровле дома — но все равно, хоть я и не архитектор, как-то с первого взгляда она с домом не гармонировала, поздняя пристройка, без сомнения. Ни в одном немецком городе мне таких прежде не приходилось видеть.