Конечно, все это весьма постыдно, но я в самом деле не брошу в Козловского камень. Здесь некоторые думают, что был какой-то собачий компромисс: в статейке не упомянут никто «изнутри» (даже Жора), а только лишь внешние сволочи. Что вы думаете по этому поводу? Пик пишет, что Владимовы собираются в дорогу. Когда их ждать?

На фоне этих замечательных событий дивно звучат слова Булата. «У нас сейчас всех холят и лелеют», – сказал он Сарочке Б. [458] в Париже. А Вася, по его словам, совершил большую ошибку, уехав. Он (т. е. я) мог бы ездить, как я (т. е. Булат), мог бы писать, как я, то есть, что хочу, а они бы его все равно выпускали ездить, то есть никакой нужды в эмиграции и не было бы. Людям, которые «ездят», чего же эмигрировать?

Вот в чем, оказывается, причина моей эмиграции: думал, что не буду «ездить»; как видно, и гражданства меня лишили за эту непонятливость.

Та же самая идея прилетела сюда и из Болгарии. Один мой здешний приятель, американский поэт, встретил там Шкляревского [459] , который сказал, что Вася напрасно решил уехать, это он совершил большую ошибку, мог бы прекрасно и не уезжать.

Совпадение, конечно, случайное, но и Шкляревского мне легче понять, а вот Окуджава, который все обстоятельства прекрасно знал, лишний раз поражает ослепительнейшим эгоизмом.

Впрочем, все это уходит все дальше и дальше. Прошло два года, все меньше надежд увидеть папу, все отодвигается в глубину, в литературные измерения, даже и сын, даже и друзья. Мы становимся настоящими русскими эмигрантами. Английские словечки прыгают вокруг, даже и когда упражняешься по ВМПС’у [460] .

Впрочем, на прошлой неделе мы посетили две русских деревни в штате Вермонт, это летние школы в Middlebury и Norwich, там студентам запрещается говорить по-английски и даже смотреть телевизор. В глуши, у проселочных дорог живут различные писатели, в том числе Саша Соколов и Кевин Клоз [461] . Все шлют приветы. Мы присмотрели большой дом на склоне горы overlooking [462] , прошу прощения, обширное живописное пространство дивного и прохладного штата. Думаем на будущий год арендовать его, а если немного разбогатеем, то и купить вместе с прилегающим лесом в 90 акров. Вот тогда приезжайте, откроем там колонию «Остров Крым».

Среди Вермонтской идиллии узнали мы ужасную новость из Мичигана. Неожиданно рухнул Карл Проффер. Еще 10 июля мы встретились на океане в Rehoboth Beach [463] , провели вместе вечер, болтали, пили вино, ничто не предвещало беду, а через неделю его прооперировали и нашли запущенный рак желудка. Эллендея плачет и все время повторяет «конец света», это именно так, конечно, и выглядит для нее, да и для всех нас здесь это просто настоящий обвал – ведь кроме того, что он – настоящий иноземный рыцарь русской литературы, он для многих здесь беженцев настоящий друг. Наверное, только мразь вроде Фельки Кузнецова обрадуется. Конечно, хоронить еще рано, будем еще молиться за него, но уж тут пойдет химиотерапия и рентген и… в общем…

Ребята наверное уже получили «Каталог»? На всякий случай отсылаю свою копию. Очень хороши там Женька и Пригов. Есть ли какие-нибудь на горизонте замечательные произведения, вдохновенные молодые люди? Вообще, что там происходит, кроме раскаяний? Как тут один литгерой спросил после того, как нашел свои штаны, висящими на люстре: ну, как вообще-то жизнь в Америке?

В здешней жизни тоже есть непорядок. Вчера один критик обвинил американских писателей в том, что они пишут только о себе, т. е. о писателях. Кое-какие новости об Америке узнаю из кгбэшной страницы Литгазеты.

Вы так и не сообщили, какие сделать бытовые покупки на ваши деньги. Во всяком случае, они, деньги ($ 620), лежат у нас, и в любой момент по вашему приказанию мы их израсходуем или сбережем с годовой прибавкой в $ 6.

Мы через две недели собираемся в Европу, в Испанию, на Майорку, потом Париж и Лондон. Вернемся в середине сентября в Вашингтон, но еще неизвестно, останемся ли мы здесь на будущий год или сдвинемся куда-нибудь.

Целуем, ждем вестей.

Вася, Майя

Приписка на отдельном листе:

Дорогие и любимые друзья!

Ваши письма и стихи пришли за несколько часов до нашего отъезда в Европу. Берем их с собой. Если 20-го соберетесь пить, найдите на карте в Средиземном море Балеарские острова: туда мы направляемся. Спасибо за поздравления. Постараюсь.

Вася.

Дорогие Б & Б,

сидим в ресторанчике «Альфонсо Шестой» в Толедо. Сюда сегодня подвезли пиво. Официант пообещал также лангустов, но мы не верим. Жара 40°, т. е. около 110F, но дышится легче, чем в нашей столице при 90F.

Все вокруг серовато-розоватое. Вообразите эту улицу без осла, но полную многоязычного сброда, среди которого иной раз можно услышать что-то вроде «Муся, Фаня, куда же вы идете?» – жители жарких республик. Возвращаемся в Мадрид и перелетаем на Майорку, а оттуда уже отправимся в Париж и Лондон, полюбоваться дождями и туманами.