Если принять на веру слова русских, генерал Скоблин уже не первый год является законспирированным красным агентом. Но к чему ему потребовалось убирать Миллера? Это ведь не Кутепов, полный священной ненависти к большевикам, готовый к борьбе с ними до последней капли крови. Миллер — чиновник, канцелярист. Да и РОВС уже не прежняя боевая организация, занимающаяся массовым засылом «боевиков»-террористов в Россию. Возможно, Скоблин и не имел каких-то глобальных задач. Его цель была проста и примитивна: свалить Миллера и занять его место, превратив штаб РОВСа во второй или третий «Трест». Но где в таком случае сам Скоблин? Убит? Украден и увезен? Зачем?..

8

Новый допрос главным образом был связан с письмами и документами, привезенными из Озуара, и новыми людьми, упоминавшимися в них. Многие материалы оказались зашифрованными; и технической части сюрте пришлось изрядно повозиться, чтобы добраться до сути. В большинстве зашифрованных документов речь шла по организации концертных турне. Корреспондент, чья подпись неизменно не прочитывалась, сообщал: турне в Советском Союзе будет длительным и дорогостоящим, придется сократить как-то маршрут и «создать специальный денежный фонд на границе», в помощь известному генералу. Позднее было прочитано: «генерал — фигура вне подозрений», однако его участие в концертном турне никак не оговаривалось и не объяснялось. Плевицкая объяснения по письму дать отказалась, сообщив, что видит «сию бумажку впервые», ничего не понимает и не в состоянии припомнить, когда, от кого и при каких обстоятельствах данное письмо было ею получено... В общем, переписка генерала Скоблина носила антибольшевистский характер. Однако попадались и письма, выражающие явное преклонение перед национал-социализмом и Гитлером — достойным вождем народа, призванного спасти Европу от нашествия большевиков. Скоблин жаловался неизвестному корреспонденту на хроническую нехватку средств, на возникающую порой «необходимость урывать деньги из сумм концертной деятельности Надежды Васильевны». На просьбу прокомментировать это утверждение мужа, Плевицкая вновь повторила, что «все хозяйство вел Скоблин, а о наличии или отсутствии денег она никогда не имела ни малейшего представления». И лишь позже следователь получил полное и первое истинное удовольствие — когда ему сообщили, что тайна зеленой Библии — Евангелия от Иоанна — раскрыта после повторного исследования. На первой странице издания эксперты обнаружили присутствие симпатических чернил, а под ними запись шифровального ключа и указание, как им пользоваться.

Марш, стараясь скрыть торжество, обратился к хозяйке дома. Плевицкая спокойно заявила, что зеленая Библия — чужая. В свое время полиция не смогла отыскать ту, что принадлежала ей. Теперь — она в этом уверена! — кто-то имел наглость подбросить ее к другим вещам. Марш едва не вспылил, но сумел сдержаться и продолжал допрос, вызвав вторично генерала Шатилова, на которого давно не возлагал никаких надежд. Просто решил поговорить, как-то успокоиться. И действительно, успокоился: генерал Шатилов попросил запротоколировать свое новое заявление, что в виновности генерала Скоблина теперь он не сомневается.

Следователю приносят какое-то письмо и докладывают: просила передать мадам Миллер. Он разворачивает бумагу без всякого любопытства.

— Это записка Натальи Миллер, писанная рукой ее мужа. Донесение генералу Драгомилову об организации Завадского-Краснопольского — некоего особого отдела, призванного следить за руководством РОВСа и «Внутренней линии». Еще организация?! Наподобие русских деревянных кукол-матрешек одна в другой. В первом списке все мелкие сошки: капитан Савин, Пилюгин, Трошин, Кауфман и другие. Но на полях любопытное — моды платьев и шляп, надпись: «Надежда Алексеевна». И далее: у нее бывают Скоблин с супругой, супруга Миллера. Надпись еле заметная, карандаш вытерся, но прочесть можно: собрание в воскресенье и понедельник. Будет Скоблин. И потом капитан Савин, капитан Савин — он ведь владелец ресторана на авеню Эмиля Золя?! Внезапно разбогатевший водитель такси? Точно — он. И Закржевский, все ускользавший руководитель джаз-оркестра, гастролер по Европе. Он! Все в одном клубке, и это отнюдь не случайно... Был произведен повторный обыск в доме модных шляп «Надин» на улице Сан-Лазар 100. Хозяйка мастерской, как оказалось, была в близких отношениях с Завадским-Краснопольским, которого характеризовала исключительно положительно — как доброго, щедрого, высокоморального и порядочного господина. Обыск, естественно, ничего не дал. Не удивило Марша заявление хозяйки и о том, что политическими взглядами своего знакомца она совершенно не интересовалась...

Во время последнего допроса некий Пика рассказал следователю Рошу о встрече с генералом Скоблиным 22 сентября у метро «Жасмэн»...

В протоколе допроса Пика значится: «...22 сентября в 12 часов 55 минут, — я всегда аккуратно возвращаюсь домой к завтраку, — я вышел из метро «Жасмэн», где выхожу ежедневно. Мое внимание обратили на себя два человека, стоящие наверху лестницы и громко переговаривавшиеся. Должен сказать, я недолюбливаю иностранцев. Особо раздражает меня, когда в метро или в бусе громко разговаривают на непонятном мне языке. Я не выдержал и сказал тоже достаточно громко: «Опять эти русские нарушают порядок...» Или что-то в таком духе. Тот человек, что стоял лицом ко мне, обернулся, и я сразу опознал — это был генерал Скоблин. Его фото печатали все газеты!»

Рош пригласил Пика еще раз для беседы. Тот слово в слово повторил первоначальные показания. «А как был одет его спутник, тот, что стоял к вам лицом, помните?» — «Ну, еще бы, месье! — с горячностью воскликнул француз. — У меня профессиональная память: я — парикмахер. Он был в непромокаемом пальто защитного цвета. На голову ниже своего спутника и плотнее его. Пышные усы, знаете ли». — «А не могли бы вы, месье, показать мне обоих на этих карточках!» — Марш разложил перед Пика с десяток фотографий. Тот растерялся. — Благодарю вас за помощь следствию, месье Пика, — сказал, сдерживая гнев, Рош. — Можете быть свободным...»

Экспертиза карандашной записки позволила прочитать отдельные слова: «это Миллер... Жасмэн... Штроман... Вернер...» Свидание устроено Скоблиным... Нет! Это просто новая попытка сбить с толку следствие, запутать его. Сторонники освобождения Плевицкой активно распространяют всевозможные слухи, подхватываемые газетами. В «Журьиаль» опубликовано бездоказательное сообщение о том, что Миллера похитил генерал Кусонский. Записка начальника РОВСа была явно подделана, конверт, в котором она была вручена Кусонскому, таинственно пропал или... специально утаен. Никто, кроме Кусонского, записку не брал. Он же заставил и Скоблина выйти из отеля «Паке» раньше других, чтобы избавиться от него. Следует, пока не поздно, арестовать Кусонского и со всей тщательностью допросить его.

Первоначальная задача, как понимал теперь Рош, казавшаяся весьма простой, усложнялась, вовлекая в орбиту подозреваемых все новых и новых людей. Комиссия под руководством Ивана Егоровича Эрдели, в которую входили генералы Тихменев и Пешня, бывший прокурор московского окружного суда Тверской, присяжный поверенный Соколов и другие, трудились ежедневно. После нескольких бесед с Эрдели Рош пришел к выводу: от комиссий открытий ждать не приходится. Они выслушивали множество лиц и записывали их показания анонимно: каждый должен быть уверен, что его сообщения не явятся преждевременным обвинением, основанным лишь на его показаниях. В конце концов Эрдели признался следователю: получая огромное количество агентурных сводок и донесений о деятельности «Внутренней линии» он «совершенно потерял голову» от всей этой неурядицы и путаницы. «Я был просто поражен, — жаловался он. — Конспиративные беседы содержали не столько сведений о большевистских агентах и их сообществах, сколь подробные сплетни и злобные небылицы о внутренней жизни «Воинского союза». Я твердо заявил руководству: «Читать эту литературу и поощрять ее более не хочу. Работа комиссии в настоящий момент по моим данным не может считаться удовлетворительной».