В конечном счете употребление большого количества сигарет и проблемы со здоровьем заставили меня призадуматься о своих привычках и попытаться избавиться от никотиновой зависимости. «Заедание» проблем тоже аукнулось мне не самым лучшим образом: у меня повысился уровень сахара в крови и обнаружилась не диагностированная ранее гипогликемия. Таким образом, проблемы со здоровьем только обострили мое нервозное и депрессивное состояние. Надо сказать, что во время «беззаботных семидесятых» методов лечения подобных нарушений еще не было, и поэтому я просто разрывалась на части между желанием «заесть» проблему и заботой о собственном здоровье.

В этот момент объектом моей ненависти, на котором я срывала всю свою злость, стал Франко. Я начала обвинять его за его спиной:

– Арнольд, ты заботишься о Франко больше, чем обо мне! Вы двое все время говорите по-немецки и не рассказываете, о чем, собственно говоря, идет речь. А этот Франко, он же смеется над каждым твоим словом. И еще, он занял всю кухню и не дает мне нормально готовить! Ты можешь мне сказать, за что я должна любить Франко?

Арнольд все время защищал своего друга от моих нападок:

– Франко мне как брат, Бар-бар-ха. Тибе надо понять это и оставить его в пакое. Мы пастараемся больше гаварить на английском при тибе.

Прекрасно понимая, что наша «холодная война» может в любой момент перейти в «горячую» фазу, мы с Франко старались избегать друг друга. Мне казалось, что камнем преткновения в наших отношениях с Арнольдом был этот итальянец, и я обвиняла его в том, что мы не можем пожениться из-за привязанности Арнольда к Франко. Моя ненависть к Франко дошла до такой степени, что я начала представлять себе, как нанимаю одного из тех убийц, которые описаны в «Крестном отце», и они «убирают» этого выходца с Сардинии. Мне тогда в самом деле хотелось, чтобы Франко умер.

Дабы отвлечься от негативных чувств к нашему общему соседу, проблем в бизнесе и моей повседневной монотонной работы, мы с Арнольдом стали часто ходить в кинотеатры и за четыре года не пропустили ни одной кинопремьеры. Одним из самых любимых фильмов Арнольда стала киноверсия «Крестного отца». Мне, конечно же, больше нравились фильмы типа «Истории любви», в которой рассказывалось о трагичных отношениях двух молодых людей. Представляя себя на месте смертельно больной девушки из этой картины, я все время донимала Арнольда фразой главной героини, сыгранной Эли МакГроу: «Ты бессердечный ублюдок!» Арнольд тоже не терялся и отделывался цитатой главного героя фильма: «Лубовь – это когда не надо извиняться». Временами то, что мы говорили друг другу, полностью соответствовало тому, что мы думали о своем партнере. Пока Арнольд занимался своими делами с издательством, я обратила внимание на его пренебрежение не только ко мне, но и к другим людям. При этом он не испытывал никаких угрызений совести из-за того, что своими действиями задевал чувства других людей. Его точка зрения была простой: человек не должен быть нюней и раскисать по любому поводу.

Где-то в глубине души я понимала, что моя взрослая жизнь началась с фальстарта, и осознавала, что не должна, в общем-то, винить в своих собственных неудачах Арнольда и Франко. Но по причине того, что у меня не было каких-то определенных планов, первым объектом, на котором я вымещала всю свою злость, стала крепкая дружба двух товарищей. Мое положение было просто аховым: работа не нравится, собственного угла нет, и для того, чтобы развеять появляющиеся подозрения о моем сожительстве с Арнольдом, мне приходится постоянно врать родителям и друзьям. Странное дело, но почему-то никто не верил, когда моя «соседка» Дорин отвечала по телефону: «Барбары сейчас нет. Что ей передать?»

Так или иначе, однажды тайное стало явным, и мои родители узнали о моем невеселом положении. После того как всплыла неприглядная правда, моя неуравновешенная мать тут же перестала со мной общаться и даже не отвечала по телефону, когда я ей звонила. Узнав, что ее дочь сожительствует с мужчиной, мать вычеркнула меня из жизни семьи и называла не иначе как «маленькой шлюхой». Мой отец, всегда защищавший нас от нападок матери, в этот раз пошел у нее на поводу, хотя и всячески пытался образумить свою беспутную дочь. Зачем она сожительствует с этим мужчиной? Мы с отцом несколько раз пытались обсудить этот неприятный вопрос во время наших встреч в ресторане Marina del Rey. Отец высказывал опасения по поводу неопределенности намерений Арнольда, а я пыталась убедить его в том, что мой молодой человек просто не похож на американцев. Арнольд был уверен, что с браком спешить не надо и лучше подождать какое-то время. Не зная, как еще воздействовать на отца, я просто говорила: «Отец, Арнольд стоит того, чтобы мы подождали с браком! Поверь мне. Нас с ним ждет великолепная жизнь!»

Мой отец в эти моменты с огромным сожалением смотрел на свою разом повзрослевшую дочь и без всякого энтузиазма обещал поговорить с матерью и успокоить ее.

После разговоров с отцом я, измученная, но не изменившая своего мнения, возвращалась обратно в квартиру к Арнольду, который даже не догадывался о том, какой эмоциональный конфликт я переживаю. Для Арнольда жизнь всегда была тем, чем можно управлять, для меня – тем, что просто происходит с тобой. Но даже я начала понимать, что мне необходимо что-то изменить в своей судьбе: проживание в квартире с двумя бодибилдерами вызывало у меня отчаяние и утомление, а моими постоянными спутниками стали разочарование и усталость.

Словно в ответ на мои невеселые мысли об изменениях в жизни 9 февраля 1971 года произошло землетрясение в Сильмаре, сила которого составила шесть с половиной баллов по шкале Рихтера. В эти утренние часы мы с Арнольдом еще крепко спали, а грохот и тряска полностью нас дезориентировали. Землетрясение случилось словно гром среди ясного неба, и, пока все вокруг тряслось и рушилось, мы, схватив свои вещи, побежали в безопасное место. По дороге нам встретился Франко, и на фоне трагических событий наше взаимное недоверие моментально исчезло. Даже мне, коренной жительнице Калифорнии, никогда прежде не приходилось испытывать ничего подобного, не говоря уж об Арнольде, которого эта трагедия порядком напугала.