С этого момента я стала выступать больше в роли судьи, чем в роли девушки Арнольда, чья фигура и физическая форма поражали всех. В течение всего года я только и слышала, что разговоры про детали соревнования и процесс его проведения. Арнольд рассказывал про различные техники позирования на помосте и даже брал частные уроки в балетной школе для лучшей демонстрации своей мускулатуры. Также он упоминал про психологические приемы, при помощи которых можно подавить настрой конкурентов. Он делился со мной тонкостями организации соревнования, методов досудебных решений и судейской дисциплины. Ну а я даже без всяких судейских премудростей ставила тело Арнольда на первое место, и для меня не было никаких отдельных частей его тела, которые нуждались бы в посторонней оценке, – для меня существовал только один целый Арнольд, мой Арнольд. Когда мы были в зале, где происходили выступления, я с волнением наблюдала за тем, как мой возлюбленный уверенно идет к победе.

Толпа ревела: «Ар-но-льд! Ар-но-льд! Ар-но-льд!» Люди кричали и хлопали, свистели и пели. С высоты помоста Арнольд смотрел на бушующее людское море, и этот момент триумфа стал основой его следующих побед. К завоеванному титулу прилагалось солидное денежное вознаграждение, но награды и деньги не шли ни в какое сравнение с превозносившими его поклонниками. Когда я своими глазами увидела фанатов, сходящих с ума от Арнольда, мне стали понятны те скрытые мотивы, которые побудили его избрать для себя такую карьеру.

Я задалась вопросом: знают ли его фанаты и соперники, как он использует их слабости в своих интересах? Знают ли вообще противники Арнольда о его манипуляциях? А вот Арнольд знал все о своих соперниках и, применяя свои способности в области психологии, использовал любую возможность для победы. Он был звездой, властелином, бодибилдером из бодибилдеров – и, одержав триумфальную победу над Регом Парком, стал «Мистером Вселенная – 1970».

Пока я сидела в зале и наблюдала за выступлениями, меня обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, я радовалась тому, что среди всех этих силачей на помосте находится человек, который меня любит. Но с другой стороны, меня волновало его увлечение своей популярностью в ущерб моим чувствам. При этом я ощущала себя обычным человеком из толпы, чей удел – только кричать и приветствовать своего кумира. Вслед за вихрем подобных мыслей появился страх за нашу с Арнольдом совместную жизнь, ведь он много тренировался, упорно шел к своей цели и жаждал похвалы и поддержки. Я все еще была им очарована, но ощущала одновременно гордость за своего любимого и безотчетный страх за будущее.

После окончания соревнований в Лондоне новоиспеченный «Мистер Вселенная» уехал на фотосессию в Бельгию и опять оставил меня одну. Я как могла коротала время в дешевых кинотеатрах, ходила на спортивные соревнования по поло и смотрела, как молодой принц Чарльз скачет на своей лошади. Однажды, усевшись в парке неподалеку от Биг-Бена, я начала читать «Крестного отца» Марио Пьюзо. На некоторое время я полностью погрузилась в мир выдуманных персонажей и размышлений о своем собственном будущем. Мое европейское турне закончилось, и передо мной встал вопрос о том, где мне жить после окончания колледжа и выезда из общежития. Где и как мне искать работу? Смогу ли я позволить себе машину? Каково это – работать по сорок часов в неделю, в то время как твой парень будет тренироваться в зале и валяться на пляже? Но больше всего меня волновал вопрос о том, как мы сможем ужиться при столь разных темпераментах, жизненных приоритетах и подходах к морали. Все, чего я хотела от Арнольда, – это стать его женой, но не понимала, как мне совместить наш брак с его страстным желанием карьерных успехов.

Для противостояния его напору и бешеной энергии мне необходимо было измениться самой, но у меня совершенно не было идей о том, как это сделать. В тот момент я чувствовала себя словно лошадь без наездника. Я уехала из своего родного города ради учебы в колледже и сейчас понимала, что это пройденный этап моей жизни и я туда больше никогда не вернусь. По возвращении из Европы мне хотелось попасть в свой родной дом. Но где сейчас мой дом? Куда мне податься?

У меня не было ни работы, ни денег, ни планов, и для меня было непривычно оказаться в такой ситуации. Свою жизнь я представляла несколько иначе, но, даже получив диплом колледжа, я не видела ему применения. Захлопнув книжку Пьюзо, я представила своих родителей: только они могли стать моей опорой, и никогда прежде я не тосковала по маме с папой больше, чем сейчас. В свои двадцать два года я просто хотела поехать домой, забыться сном и избавиться от своих страхов.

Офис губернатора Шварценеггера, 17 июня 2004 года

Сидя в офисе губернатора, я слушала, как Арнольд рассказывал мне о средоточии отчего дома – кухне.

– Мой отец садился за стол и читал газеты. Или устраивал для нас с братом разные конкурсы, в которых мы могли выиграть мелкие монетки! К примеру, он предлагал нам назвать как можно больше стилей причесок, и тот из нас, кто называл больше, выигрывал монету.

Рассказывая о конкурсах, Арнольд вспоминает, как его отец расставлял на деревянном полу кухни кегли и тот из братьев, кто сбивал их все, зарабатывал шиллинг. Представляя себе процесс получения Арнольдом выигрыша, я, в свою очередь, вспоминаю нашу встречу с его матерью в 1973 году. Мы навещали ее во время нашего отпуска, когда ездили в гости в Таль, и поэтому мне не составляет никакого труда представить себе семейные сцены из жизни сельского дома в Австрии пятидесятых годов.

Во-первых, в доме Арнольда не было душа и туалета. Весь дом был словно на ладони, и ни о каком личном пространстве не могло быть и речи. Всю работу по дому делала мать, за исключением тех случаев, когда во время праздников готовкой на кухне занимался отец. – Отец мог готовить с утра и до самого вечера, при этом он не пускал мать на кухню, что здорово действовало ей на нервы.

На Рождество отец с самого раннего утра приносил домой елку, а мы с братом с нетерпением поджидали его у дверей. Он вместе с матерью наряжал праздничное дерево и, когда становилось совсем темно, зажигал на нем огонечки. Перед тем как зажечь елку, отец договаривался с кем-нибудь из соседей, и в момент включения иллюминации они звенели колокольчиками. Нам с братом в тот миг казалось, что в колокольчики звенит Крис Крингл – этакая женская версия Санта-Клауса.

Пасху и День матери мы тоже отмечали очень весело. Отец поднимал нас с постели и посылал в поле собирать цветы. Мы с братом приносили огромные букеты, которые едва помещались в наших маленьких ручонках. Потом мы начинали искать подходящую вазу для цветов, и тот из нас, кто делал лучшее оформление букета, получал небольшое вознаграждение за свою работу.

Как только с цветами было покончено, мы с братом брали бумагу, рисовали разные красивые картинки и писали поздравления для мамы. При этом отец не выпускал мать из спальни до того момента, пока мы не завершали все наши приготовления. После того как все было готово, мама выходила к нам в комнату, и мы все вместе пили кофе, пели и танцевали.