Лицо, как я и предполагал, было мне знакомым. И я тихо вздохнул, но уже без горечи: чудом спасенный повешенный не будет горевать о порванной веревке и царапине на шее из-за того, что веревка не была как следует намылена.

Сергей Богатырев - вот было официальное «клеймо» моей новой шкуры.

Сергей был единственным сыном бывшего старшего егеря охотничьего хозяйства «Медвежий лог».

Несколько лет назад егерь утонул по пьянке и добротный дом, налаженное хозяйство, пара тракторов и приличный, уже приватизированный, участок земли и неугодий (так записали в акте, а на деле же это был один из лучших участков сенокоса в округе) все это перешло по наследству к его непутевому сыну.

Вот, из-за этой земли, которая примыкала к нашей и укорачивала длину нашего участка, по сравнению с соседскими, я когда-то и поручил своим юристам составить на Богатырева подробное досье.

Но дело с покупкой участка бывшего егеря у нас тогда сорвалось, ибо моя законопослушная женушка никогда не вступала в противоречие с буквой закона.

Оказалось, что непутевому Сергею Богатыреву : лентяю и пьянице, но с претензиями и сварливым характером, уже, еще при жизни отца, пару раз «светил» срок, но, щедро «подмазанные» старшим егерем, местные врачи поставили его чаду диагноз: «слабо выраженная шизофрения», что и было официально зафиксировано в документах.

– Ты что хочешь, чтобы мы вложили деньги в обустройство участка, а у нас его потом отобрали бы какие-нибудь горластые родственники Богатыревых?!
– стращала меня моя глазастая.

Тогда доводы Нины меня мало убедили, ибо я знал силу денег, но, не желая перечить жене, я уступил.

Я еще раз взглянул на свое отражение лица в стеклах бинокля и, брезгливо морщась, внимательно, как покупатель, который «враялся», но не может аннулировать покупку, осмотрел и все тело, благо из одежды на мне был лишь один бинокль в руке.

Внешним осмотром смертельных недугов я у себя, слава богу, не обнаружил.

Чесотка, вши и перхоть (где было бедному пьянице взять деньги на чудо-шампуни), конечно же, не джентльменский набор, да и ссадины и раны на теле не украшение рыцаря, ибо заработаны они были в основном по пьянке, когда «сердобольные» собутыльники помогали своему сварливому товарищу «почесать» когда руки, когда ноги, а чаще всего, морду - лицо об матушку - землю.

Я облегченно вздохнул: «Все это легко поправимо: были бы деньги. Деньги?!» - озабоченно почесал я, уже успокоившееся было, тело.

Дорогу к своему новому дому я знал и, как Тарзан, нагишом, и, прикрываясь биноклем, как фиговым листком, обречено направился легкой трусцой в лесную чащу.

Не райские это были кущи, скажу я вам, для босоногого человека, чьи конечности - быстро мы к хорошему привыкаем ­уже попривыкли к кожаной обуви ручной работы.

Но я не скулил, ибо рядом не было моей сердобольной, которая бы меня согрела и пожалела.

«А вот и моя обитель!» - обрадовался я концу своих блужданий по лесу. Но радоваться, сказать по правде, было не чему.

Некогда добротный не дом, а домище, напоминал теперь скорее медвежью берлогу.

Со двора и с дома, как я чуть попозже убедился, все что можно было снять, было снято и продано. Теперь уже шла заключительная фаза хозяйствования: подчистка территории, о чем свидетельствовала ручная тележка, нагруженная металлоломом и одиноко стоявшая посреди пустынного двора.

С полчаса я походил по дому, по двору.

«Боже, где мне спать?! Боже, что мне есть?!» почувствовал я себя снова человеком.

От царившего вокруг запустения у меня закружилась голова, и опустились руки, но бурчащий, пустой, а значит, и голодный желудок не дал нам всем умереть и взял командование на себя.

и покатилась, нагруженная всякими железяками, тележка к ближайшему пункту приема «чермета», всего-то за каких-то пару километров от лесной сторожки.

Пришлось попотеть и я не раз вытирал взмокревший лоб длинными рукавами егеровского пиджака. Слава богу, одежды от старшего егеря осталось много: хоть завались. Но мой предшественник, его сынок, то ли побрезговал папашкиными шмотками, то ли был «модник» и не мог носить одежду на пару размеров больше.

Я же такому обширному гардеробу искренне обрадовался: наконец-то нашлись чистые трусы. ( Большие конечно, но семейные трусы все такие: ниже колен.) А брюки, рубашку и пиджак можно подвернуть и закатить. В туфли же я обулся, предварительно одев на ноги по три носка, и они мне оказались в самыи раз. Так что слава «секонд хенду», подрубившего на корню некогда бойкую торговлю наших «блошинных» рынков.

Поздно вечером, я с трудом притащил ноги домой и свою кормилицу тележку, на дне которой лежал огромный пакет набитый дешевой, но калорийной и «полезной» пищей. Но, наевшись до отвала и хорошо выспавшись в поеденном мышами, но все также теплом спальном мешке, я проснулся утром бодрым и молодым.