Иногда он испытывал такое сильное чувство вины, что ясно слышал внутренний голос, который не давал Тиму уснуть, даже несмотря на сильную усталость. Этот беззвучный голос каждую ночь будил его. Опьяненный страстью, Тим обнимал Анжелу — раньше он никогда даже не задумывался о такой греховной близости, и вдруг откуда-то звучали властные слова.

Покайся! Избегай блуда. Я стою у двери твоего сердца и стучу! Избегай...

Тим ворочался с боку на бок, стараясь снова заснуть, вернуться в то воображаемое место, где его жена Кэри не ждала бы его дома одна, уверенная в его постоянстве. Но голос вины звучал снова и снова — упорный, непреклонный, неустанно зовущий его домой несмотря на то, что он никак на это не реагировал.

Несмотря на то, что он недостоин.

Тим опять перевернулся на другой бок, стараясь не разбудить Анжелу. Он смотрел на простую белую стену перед собой и вспоминал тот день, когда девушка впервые пришла в его кабинет и заявила о своих намерениях.

Они проговорили пятнадцать минут, шутили, смеялись, делали друг другу комплименты, а Тим крутил на пальце свое обручальное кольцо и старался спрятать его.

Когда Анжела ушла, в кабинете остался мускусный аромат жасмина. И достаточно пыла, чтобы согреть все здание. Перед следующим занятием Тим с удовольствием вспоминал те чувства, которые она пробудила в нем. Но, уходя в тот вечер из своего кабинета, он вдруг обратил внимание на табличку, которую подарила ему Кэри в первую годовщину их свадьбы. На ней был выгравирован орел, расправивший в полете крылья, и слова, которые он помнил и сейчас: Глаза Господа видят все... Он укрепляет тех, чьи сердца верны Ему.

В тот момент все, связанное со служением Господу, казалось ему скучным и обременительным. Недолго думая, он забросил табличку в первый попавшийся ящик и ушел из кабинета.

Она так и лежала в ящике до сегодняшнего дня.

Тим зажмурился, воспоминание померкло. Эти слова теперь не актуальны; лучше не смотреть на табличку и не думать об этом. Больше у него нет сердца, верного Богу. Уже нет.

С той жаркой августовской ночи, когда они с Анжелой впервые стали любовниками, Тим черпал в этих отношениях новые силы. И, разумеется, в своих профессиональных достижениях тоже. Тим дошел в своей карьере до вершин, сначала как журналист, потом как преподаватель этого ремесла. Годами он воспитывал репортеров, которые были призваны хранить традиции свободной прессы. За сравнительно недолгое время он стал уважаемым преподавателем и одновременно вел колонку в газете «Звезда Индианаполиса», его имя было широко известно в самых влиятельных журналистских кругах.

Такая сила и важна в этой жизни.

Еще одним источником его уверенности в себе была абсолютная последовательность — и в работе, и в преподавании. Когда он был репортером, он никогда не выдавал свои источники. И хотя он ходил в церковь — раньше ходил, — он никогда не позволял вере стоять на своем пути журналиста.

Он считал, что религиозные взгляды не должны влиять на работу. Настоящий репортер должен быть совершенно открытым для разных мнений.

Кэрри всегда ожесточенно спорила с Тимом по поводу веры и прессы. А вот Анжела нет. Она ценила тот факт, что Тим «верующий человек», как она это называла. Но она также восхищалась его способностью забыть о личном, когда он писал статью или читал лекцию. «Мы никогда не знали, каковы твои убеждения, — сказала ему как-то Анжела позже, гипнотизируя его своими яркими голубыми глазами. — Но мы всегда знали, что ты хороший журналист. Мы знали, что ты никогда не сдаешься и не отступаешь. Ты представляешь, какая это редкость в наши дни?»

Он, без сомнений, был героем для Анжелы. Он знал это с того дня, когда она подошла к нему однажды весной после занятий на первом курсе и пригласила на свидание.

— Профессора не должны встречаться со студентками, — сказал он, выдавливая из себя улыбку.

Она посмотрела ему в глаза, ее очаровательная прямота смущала его.

— А пообедать вместе мы не можем?

Они пообедали. Неделю спустя она пришла к нему в кабинет.

После этого месяц за месяцем он боролся с искушением. В конце концов, по правилам преподаватель действительно не может ходить на свидания со студенткой, которая у него в настоящий момент учится. Университетская комиссия по этике, впрочем, давно вынуждена была согласиться, что нет ничего плохого в отношениях по обоюдному согласию, когда занятия официально заканчиваются.

Тим держался, флиртовал с Анжелой, наслаждался обедами и занятиями, но границу не переходил. Когда началось лето, и девушка уехала в свой родной Бостон, Тим ощутил облегчение. Он был рад избавиться от чувства вины за свои поступки и постарался забыть об Анжеле и сосредоточиться на своем браке. Но Кэри много работала, ее часто не было дома, почти каждый день она была слишком занята, чтобы проводить с ним время, и очень уставала, чтобы с любовью ждать его вечером.

Когда Анжела вернулась после каникул, Тиму, хоть он и не открыл правду жене, наконец пришлось признаться самому себе в том, что он влюблен в Анжелу Мэннинг. По уши, абсолютно, без всяких сомнений! Это было неправильно, но он не мог отрицать свои чувства и то, что он не в состоянии не проводить с ней время.

Когда он понял это, голос зазвучал в его душе без перерыва.

Покайся... Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить.

Голос напоминал ему стихи из Библии, отрывки, которые он учил в детстве и не вспоминал годами.

Я пришел, чтобы вы имели жизнь, и жизнь полную.

Тиму больше всего нравилась эта цитата. И жизнь полную. Как будто бы чтение Библии или посещение церкви могли дать ему то, что он мог почувствовать с Анжелой.