– Пошли.

– Слушай, Ром…

Брат повернулся и посмотрел мне в глаза.

– Как там папа с мамой?

– А что?

– Ну, из-за нас с Шоу. Если все получится, если я не облажаюсь, что тогда делать? Они ведь не поймут.

– Какое тебе дело? Ты имеешь право на счастье, и Шоу тоже. Реми нет, и ничего тут не изменишь.

Я откашлялся и потер шею.

– Э… у Шоу никогда с Реми ничего такого не было.

У Рома глаза полезли на лоб.

– Я, пожалуй, не стану спрашивать, как ты это выяснил.

– Да уж, лучше не спрашивай. Короче… я теперь точно знаю, что у них ничего не было.

– И все равно, мамы с папой это не касается.

Я опять вздохнул.

– Ну да, наверное.

Мы разошлись, и я зашагал в салон. Клиенты шли косяком, а вечером я собирался на концерт. Брент, главный вокалист группы, был нашим постоянным клиентом, и, когда «Трюки» стали популярной группой, я получил неплохую рекламу благодаря тому, что солиста украшали мои татуировки.

После работы я поехал домой и переоделся, чтобы потусить с парнями, но думал по-прежнему о Шоу и о сообщении, которое она прислала утром. Она обидела меня, и, пусть даже я был слишком упрям, чтобы это признать, но отстранился я именно поэтому. Я не хотел, чтобы Шоу общалась со своим бывшим, потому что, разумеется, этот тип больше ей подходил, а я не любил проигрывать. Оттолкнув ее и отказываясь от возможности обсудить все – и вместе подумать, как быть дальше – я гарантировал себе, что меня не отошьют и не успеют подметить мои недостатки. Вот идиот. Из всех, кого я знал, только Шоу никогда не внушала мне чувство собственной неполноценности. Да, она бывала резка и склонна к критике, когда чувствовала себя загнанной в угол, но никогда не давала понять, что я недостаточно хорош для нее.

Концерт был супер, и с нами обращались как со звездами, потому что мы ошивались за сценой и болтали с музыкантами. Вокруг толпились соблазнительные телки, но когда концерт закончился и началась вечеринка, я ушел рано и отправился домой в одиночку. Принял душ и залез в постель, продолжая глядеть на экран мобильника. Не в силах больше сдерживаться, я наконец написал Шоу: «Вчера я целовался с одной девчонкой».

И затаил дыхание, потому что не знал, как она отреагирует. Я был готов прочитать, что между нами все кончено, что я слишком далеко зашел… но не получил ответа. Минут двадцать, с колотящимся сердцем, я смотрел на экран. Шоу не писала.

«Прости, не хотел тебя обидеть. Я идиот. Мне сейчас тяжелее, чем я думал».

Ответа не было, и я почувствовал, что странная связка в моей душе, соединявшая нас с Шоу, начала рваться. Я понимал только, что должен поправить дело, что нельзя просто так ее отпустить. Ром верно сказал: пора было повзрослеть. Я еще даже и не пытался – как обычно, моя горячая голова выписывала чеки, по которым сердце не собиралось платить. Я всю ночь метался и ворочался. Шоу не перезвонила, не прислала сообщение, и я запаниковал. Где-то в пятом часу ввалился Нэш, и я понадеялся, что он не разбудил Рома.

Утром я встал и как безумный закружил по квартире. Почистил зубы, сжевал рогалик, порылся в шкафу в поисках рубашки с полным комплектом пуговиц, нашел единственную пару черных брюк, которые не были джинсами. Потом надел ветровку с капюшоном и полосатый блейзер и зашагал к двери. Брат и сосед смотрели на меня, как на психа.

– Я поехал.

– Ты куда собрался, в церковь? – выдал Нэш, явно с бодуна.

Зато у Рома вид был понимающий.

– Надо поговорить с Шоу.

– Ну так позвони.

– Она не отвечает.

– Думаешь, ее мать тебя впустит в дом?

– Да плевать. Мне надо поговорить с Шоу, и я с ней поговорю.

Ром подмигнул и отсалютовал кружкой с кофе.

– Молодца. Позвони, если угодишь за решетку, я что-нибудь придумаю.

– Увидимся.

Почему-то шоссе по направлению из города было страшно забито. Меня всего колотило, я только искал повода закатить серьезную дорожную разборку, когда наконец добрался до Бруксайда. Еще раз попытался позвонить Шоу, услышал автоответчик и чуть не разбил телефон, когда бодрый голос в аудиозаписи предложил оставить сообщение.

Я знал, где дом ее матери, потому что меня неоднократно заставляли заезжать за Шоу и привозить к нам, пока у нас с Реми была одна машина на двоих. Въехав в ворота на улице вслед за катившим впереди автомобилем, я запросто обнаружил дом. Перед особнячком, похожим на шале, стоял целый ассортимент дорогих машин, которые выглядели довольно нелепо в Колорадо.

Бегом поднявшись на крыльцо, я позвонил в дверь. Ожидал, что откроет горничная или, скажем, настоящий дворецкий, но увидел постаревшую и суровую копию Шоу. Ее мать. У обеих были одинаковые светлые волосы и пронизывающие зеленые глаза, но, в то время как Шоу источала мягкость и очарование, эту женщину словно вырезали из куска льда. Она прищурилась, увидев меня, но я приехал по важному делу и плевать на нее хотел. Она не помешала бы мне, даже если бы пришлось применить силу.

– Я хочу поговорить с Шоу.

Она поджала губы и перекрыла дверной проем своим миниатюрным телом.

– Ты, кажется, сын Марго и Дейла?

– Ну да, один из сыновей.

Мы не дружили, разумеется, и она явственно давала это понять.

– Что тебе нужно от моей дочери?

– Это личное. Мы минутку поговорим, и я ее отпущу.

– Ты врываешься на семейный праздник. Шоу здесь со своим молодым человеком, вряд ли она захочет видеть тебя.

Я закатил глаза. Ее мать пыталась мной манипулировать, якобы ставя меня перед непреложным фактом, но я был не настолько глуп.