— Ты уверен? Я понимаю — ракеты! Но хвостовку-то… — пожал плечами тот.

— Конечно, уверен! Систему пожаротушения вы уже сняли — терять нечего. А так мы почти три тонны выигрываем, — отрезал я и скатился с трапа, обуреваемый жаждой еще что-нибудь у флуггера отыметь.

Отрезать-то я отрезал. Да еще с таким компетентным видом, что два хлопца тут же подогнали погрузчик, который должен был принять башенку с кормы. И вот тут-то мне подумалось: а что будет, если меня накроют коллеги по опасному ремеслу?

«Алые Тигры», например? Они сами контрабандисты изрядные, а потому относиться к ним требуется бережно. В особенности, когда везешь груз левой рыбы.

Я думал недолго и моментально затребовал истребительный патруль.

Диспетчер меня послал, я послал его, и пришлось звонить сеньору Роблесу. Он жадничал по инерции минут десять.

— Топливо! Надо! Экономить! Вам ясно, Румянцев?

Тогда я предложил ему слетать самостоятельно, и Роблес сломался. Выделил мне два «Хагена». Да и «выделил» — слишком сильно сказано. Просто дежурный патруль получил приказ сменить маршрут барражирования, вот и все.

План полета получился продуманный.

Во имя уменьшения веса мой кургузый, со всех сторон урезанный «Гусар» принял топлива на два пальца — только-только дотянуть до места, приземлиться, выйти на орбиту. А на орбите меня должен был ждать «Хаген» с дополнительным баком. Я заправлялся от этой коровки и летел домой, отдавать рыбу и забирать деньги.

Непривычно легкий «Гусар» шел над Южным океаном. Бесконечным, как космос, синим, как очи Браун-Железновой.

Насчет идеальных метеоусловий сеньор Роблес погорячился. Дул ветерок. Несильный, но ощутимый. Он нагнал волны — череда гребешков наползала из-за горизонта, торопясь на другой край пейзажа.

Насчет того, что «Гусар» «шел», я погорячился. Полз — вот верный термин. Я пятый раз заходил на посадку. С борта сейнера-переростка по рации надрывался шкипер, он кричал мне что-то ободряющее и просил не поцеловать корабль.

Это вполне соответствовало моим планам. Поэтому я попросил повесить на одну из носовых стрел и по углам мостика радиомаяки, чтобы парсер хоть как-то мог взять триангуляцию. Морячки повесили.

Потом я попросил привести судно носом к волне, чтобы сменить противную бортовую качку на менее вредную килевую, которая отличалась большей амплитудой, а значит, сообщала меньшую скорость колебаний палубе. Сейнер развернулся на северо-запад.

Я завел флуггер с кормы и самой малой тягой потянул вперед. Однако при первом же заходе высота до надстройки оказалась настолько незначительной, что днищевые дюзы ухитрились сдуть один из маяков. Парсер немедленно заругался, и мне пришлось отворачивать.

Капитан тоже ругался, но что поделать?

Пока вылавливали маяк и волокли его на место, я попросил обозначить центр палубы.

— Чем обозначить? — спросили с корабля.

— Да чем угодно! — ответил я.

— А нужно точно центр найти? — поинтересовались непонятливые.

— Если вы хотите, чтобы я присел у вас на что-нибудь ценное, тогда можно не точно, — пояснил я, после чего непонятливые все уяснили и забегали по палубе с рулетками.

В конце концов геометрический центр определился, и туда водрузили пожарное ведро. Знаете, такое бессмертное морское угрёбище красного цвета и конической формы? Форма — это чтобы никто не украл, кому оно такое нужно?

Парсер засек маяки. Парсер засек ведро. Оно очень здорово встало на палубе и целиться в него было удобнее не придумаешь. Пошли на посадку. Я, «Гусар» и его парсер. И не попали.

И не попали четыре раза подряд. С орбиты за мной следили два «Хагена». Пилоты веселились вовсю и поддавали жару.

— Румянцев, захвати с собой пару рыбин!

— Давай-давай! Сейчас снесешь надстройку, интересно, сколько это может стоить?

— Роблес платит, при чем тут Румянцев?

— Румянцев, кстати, а сколько тебе Роблес платит?

— Цирк, настоящий цирк!

— Ты смотри, они на палубу ведерко поставили! Ведерко! Мама дорогая, я сейчас заплачу!

Не думаю, что эти фонтаны иссякли бы, но чертей наконец-то унесло по орбите за горизонт и я избавился от их назойливого конферанса.

Корабль — не астероид. Он гораздо спокойнее и тише. Он не вертится и почти не прыгает, так как волна маленькая.

Зато у корабля, в отличие от астероида, есть много разных минусов в виде надстроек, фальшбортов и палубного оборудования, которое очень желательно не снести. Это на космическую каменюку где хочешь, там и садись. А мне вот предстояло совместить центр флуггера с ведерком в центре свободной части палубы. И проделать это с минимальным допуском, потому как промахнуться нельзя. А садиться нужно ме-е-едленно, так как шасси запросто могли проломить палубу.