— Я могу жить с болью, Нейт, — шепчет она.

Я отодвигаюсь и обхватываю ее лицо ладонями.

— Но ты не должна.

— Ты тоже.

Мы смотрим друг на друга, и воздух буквально потрескивает от эмоций. Боже, я хочу поцеловать ее. Я хочу повалить ее и целовать, затем держать ее в своих руках и обернуть свое тело вокруг ее. Я не хочу, чтобы она досталась другому мужчине — я не хочу отпускать ее. Я не могу отпустить ее. Я зашел слишком далеко. Я позволил себе почувствовать привязанность к тому, что не принадлежит мне.

— Нейт, — ее голос дрожит. — Пожалуйста.

Пожалуйста, что? Сделай это? Не сделай?

— Танцовщица, — выдавливаю я, мой голос хриплый и неуверенный. — Ты делаешь это чертовски сложным.

— Сделай свой выбор сейчас, Нейт, — шепчет она, ее голос низкий и мягкий. — Если ты меня поцелуешь, я сломаюсь, и будет слишком большая вероятность, что это закончится болью и окончательно разобьет мое сердце. Если ты уйдешь, есть шанс, что ты будешь чувствовать себя так же. Я не могу... я не могу сказать «нет» тебе. Я не хочу говорить «нет» тебе. Но я не хочу, чтобы ты делал из меня такую девушку, пожалуйста, сделай выбор.

Я пододвигаюсь ближе, наши губы так близко, что я могу чувствовать, как ее дыхание щекочет мое лицо.

— Ты знаешь, что я отдал бы за то, чтобы просыпаться рядом с тобой каждое утро? Ощущать тебя в своих руках каждую ночь? Ты знаешь, Танцовщица, что бы я отдал?

— Возможно, то же, что и я, — отвечает она дрожащим голосом.

Я вытираю слезу с ее щеки.

— Спокойной ночи, Эйвери.

Ее губы дрожат, когда я встаю. Я не оглядываюсь, когда выскальзываю через окно в темноту.

***

Эйвери

— Очень хорошо, — говорю я своей восьмилетней ученице Дженни.

Она крутится и устремляется вниз. Ее спина немного жесткая, но она хорошая танцовщица для своего возраста. Она моя первая ученица дневных занятий, и это своего рода вызов.

— Вот так, просто расслабь спину, Джен, — советую я.

Она пытается снова, но ее тело слишком напряжено.

— Давай покажу.

Она останавливается и поворачивается ко мне. Я быстро двигаюсь, кружусь и закрываю глаза, позволяя танцу захватить меня, как и всегда. Когда я заканчиваю, Дженни улыбается, ее глаза светятся. Она смотрит на меня, будто это ее будущее — как я и надеюсь.

— Попробуй еще, — говорю я, отступая назад.

Она делает движения снова, намного мягче в этот раз. Я киваю и подбадриваю ее, пока у нее не получается почти идеально.

— Отлично, Дженни, — говорю я и хлопаю в ладоши. — Ты прекрасно справилась. На сегодня мы закончили. Увидимся завтра в это же время.

— Спасибо, Эйвери, — она улыбается, спешит к своей сумке и забрасывает ее на плечо.

Когда она уходит, я иду к шкафчикам и переодеваюсь в рабочую униформу. Я взяла сверхурочные в библиотеке. Этого вполне хватало на оплату квартиры и продолжать преподавать. Это нелегко, и бывают дни, когда я думаю, сколько еще могу сражаться, но я все еще выживаю.

Отец не говорил со мной с тех пор, как я ушла от Джейкоба. Я позвонила ему на следующее утро, и он так жестко отверг меня, что я просто закончила разговор с ним. По сути, он сказал, что разочарован и не будет поддерживать меня до тех пор, пока я не вернусь и не исправлю ошибки. Он может не беспокоиться, потому что нет никаких ошибок.

Я, наконец, счастлива.

Я заканчиваю и направляюсь в бар. Я работаю сегодня, и к счастью для меня, он за углом студии. Когда я приезжаю, он уже кипит. Сегодня субботняя ночь, и я обычно получаю отличные чаевые. Я вижу Квин, девушку, с которой я подружилась на прошлой неделе, которая стоит за барной стойкой и ставит стаканы в посудомойку. Она замечает меня и улыбается.

— Привет, Эйвери.

Я машу в ответ и спешу закинуть свои вещи. Я завязываю волосы и наклоняюсь, чтобы завязать шнурки, перед тем как приступить к работе.

— Как дела? — спрашивает она, и я начинаю вытирать стаканы.

— Неплохо, а у тебя?

Она пожимает плечами.

— Так себе. Мне столько надо выучить!

— Знакомое чувство, — хмурюсь я.

Мужчина подходит к бару и улыбается нам обеим. Ему около сорока, и он достаточно хорошо выглядит, у него вьющиеся черные волосы и пронзительные голубые глаза.

— Можно виски, чистый?

Я киваю и готовлю выпивку для него, и затем ставлю бокал на барную стойку. Он протягивает мне наличку, и я быстро отдаю ему сдачу. Он улыбается мне, когда я отдаю ему ее, и чувствую, как его пальцы касаются моих, когда он забирает деньги.

— У тебя есть имя, милая?

Тьфу.

— Бьянка, — вру я.

— Хорошо, Бьянка, — шепчет он. — Спасибо.

Я фальшиво ему улыбаюсь, когда он отходит.

— Ужасный, — бормочет Квин. — Некоторые мужчины такие жуткие.