Внутри, в банкетном зале, вокруг столов с белыми скатертями, стоят стулья с мягкими сиденьями. Столы стоят рядами на пяти разных подиумах. Вдоль одной стены – огромные окна, можно сказать, что вся стена стеклянная, они выходят на беговые дорожки, которые сейчас освещены. Естественно, никаких скачек сегодня нет, но зрелище действительно великолепное: коричневые дорожки, залитые светом, который отражается в глади двух прудов на северной оконечности поля.

Нужно отдать должное оргкомитету: место выбрано с толком, только вот убранство зала в стиле «Положись на Ритц» [37] наводит на мысль, что гости будут одеты в стиле двадцатых годов: в затейливых шляпках, с тросточками и в диадемах, а над ними будут сиять звезды и светить луна. Все это жуть. Да, мы шикуем. Мы – недоделанные короли и королевы. Это наша ночь!

Мы с Эйми немного опаздываем, так как я пару раз пропускаю нужный поворот, однако Кэссиди, к счастью, занимает для нас места за своим столиком. Рикки сидит в другом конце зала в компании друзей Бетани и Тары. О чем ему говорить с этими людьми, ума не приложу. Судя по его натянутой улыбке, он тоже плохо себе это представляет.

Пунш отлично ложится на «Грей гуз», выпитый Эйми, а вот с моим виски не сочетается, поэтому я время от времени, когда появляется возможность, подкрепляюсь из фляжки. Я ничего не имею против, но ведь сегодня особый случай, это наша ночь. Неужели они не могли подать хотя бы пару бутылок «7Up»?

Еще я думал, что будет живая музыка, но вместо этого наняли диджея. Этот идиот считает себя верхом элегантности. Заломленная набок шляпа. Темные очочки в круглой оправе. Эй, дружище, мы в помещении, и на дворе ночь. Зачем тебе темные очки? Он выдает белую местную оклахомскую версию хипа Западного побережья, а подборка песен у него такая же, как та, которую изо дня в день крутят на радио и от которой уже тошнит. Но ничего страшного.

Я прихватил свое секретное оружие – «Лучшее Дина Мартина». Я просто жду момента, когда можно будет добраться до микшерского пульта.

Несмотря на чудовищную музыку, на танцполе тесно, и через некоторое время, выслушав несколько моих историй, которыми я веселю стол, Кэссиди и Маркус присоединяются к толпе. Маркус неотразим в безупречном белом смокинге с черной рубашкой и галстуком, но на танцполе он, с негнущимися ногами и бестолково мотающейся головой, напоминает дергающегося журавля. Кэссиди же – наверное, вы решили, что у нее все будет трястись, – двигается с грацией кошки.

Я знаю, что пришел сюда с Эйми – и я рад, что пришел с ней, – но разве можно не любоваться Кэссиди? На ней роскошное бирюзовое платье в облипку, оно подчеркивает сногсшибательность ее форм. Бирюзовый цвет оттеняет ее красоту: глаза, что блестят как бриллианты, и кожу, гладкую и белую, как парное молоко. Эйми все время приходится поправлять постоянно сваливающиеся с плеч бретельки платья, а у Кэссиди платье вообще без бретелек, и ложбинка на груди настолько хороша, что невольно начинаешь восхищаться совершенством анатомической инженерии.

– Она клево танцует, – говорит Эйми.

– Что?

– Кэссиди. Она клево танцует.

– А, да, наверное. Я не обратил внимания. Когда песня заканчивается, Кэссиди идет к столу и ведет за руку Маркуса.

– А вы почему не танцуете? – спрашивает она у меня.

– Ты же знаешь, я ненавижу такую музыку.

– Ну и что? Я ее тоже ненавижу. Но разве не ты всегда говорил: «Принимай непонятное»? Плюнь на все и получай удовольствие.

В ее словах есть логика. Я не из тех, кто переживает из-за недостаточно модной музыки. Я такой, как есть. Кроме того, я прекрасно двигаюсь.

– Пошли. – Я хватаю Эйми за руку, как только начинает играть еще одна жуткая мелодия. – Я дико ненавижу эту песню. Оторвемся на полную!

Однако моя рука сталкивается с неожиданным сопротивлением.

– Не знаю, – говорит Эйми. – Я неважно танцую.

– Эй, я тебя поведу, со мной любая будет классно танцевать.

– Может, позже. – Она берет свою чашку, как бы говоря: «Мне надо еще немного выпить, прежде чем ты вытащишь меня танцевать».

С другой стороны меня за руку хватает Кэссиди.

– Ты не против, если я заберу его на один танец, а?

– Хм, конечно, – отвечает Эйми. – Это даже хорошо.

На танцполе мы поначалу чувствуем себя немного неловко. Мы с Кэссиди никогда не танцевали как друзья.

– В общем, – она повышает голос, чтобы перекричать музыку, – Эйми выглядит мило.

– Ага.

– Ты тоже отлично выглядишь.

– А ты выглядишь потрясающе. Кэссиди улыбается и смотрит в сторону.

Я чувствую себя свободнее. Нет смысла отрицать тот факт, что между нами еще есть какая-то искра.

Я кручу ее, затем мы сходимся, расходимся и снова сходимся, а потом вместе движемся дальше так же плавно, как и всегда. Только один раз я делаю слишком размашистый шаг и случайно толкаю Деррика Рэнсона.

Он бросает:

– Эй, Саттер, смотри, куда прешь. Я ему на это:

– Все дело в танцполе. Он слишком мал для моего сказочно сложного танца.

– Ага, как же.

Одна песня заканчивается и начинается другая, медленная.

– Еще один танец? – предлагает Кэссиди.

– Конечно. С радостью.