В последние несколько лет относительно благополучного брака все начало расползаться, напоминая Марине ветхие старушкины простыни и пододеяльники. Вот просто приходит такое время, когда ни зашивание, ни штопка, ни попытка разрезать простыню по прохудившейся середине и сшить относительно уцелевшими краями, словом всяческие ухищрения уже не могут ничего поправить. Ткань ползет, становится редкой, как видавшая виды марля… и вам ничего не остается, как пустить остатки постельного белья на тряпочки.

Когда все это началось? Да кто его знает… возможно в те славные годы, когда они с мужем поняли, что относительно благополучно пережили лихорадочные годы "смены общественных формаций", не потеряв ни жилье, ни друг друга. Ирина как-то в разговоре применила насмешливый термин "Великая Августовская Капиталистическая революция 1991 года". Как ни странно, Марине эти слова понравились. Понравились хотя бы тем, что вялое "смена формаций" не могло передать все те тяготы, страхи и волнения, которые выпали на долю их маленькой семьи. Да и не только их.

Казалось бы, после перенесенных испытаний семья должна была стать лишь крепче. Во всяком случае, в сериалах и романах муж и жена проникались друг к другу неземной любовью и рука об руку шли навстречу восходящему солнцу, решив никогда не расставаться. Но в жизни все, черт возьми, не так, как в кино и литературе! Даже обидно. Человек, когда-то растерянно сообщавший Марине, что их предприятие, задерживающее зарплату уже восемь месяцев, окончательно закрывается, теперь снисходительно смотрит на свою жену. Именно снисходительно, поскольку в простоте своей, иногда напоминающей Марине простоту соснового бревна, уверил сам себя, что именно он и вынес всех и вся на своих могучих плечах. Трубите фанфары, бейте литавры! Вот он - истинный герой и скромный титан, выведший из социальных бурь целый выводок чад и домочадцев… "хотя мог бы и бросить!" - так он сказал недавно. Мол, вон, Вовка и Мишка - развелись со своими старухами и теперь пребывают в наполовину холостяцком положении, зарабатывая деньги и срывая цветы удовольствия с пышного древа наслаждений.

Марина хмыкнула, снимая с плиты панически заверещавший чайник. Кризис среднего возраста - как сказала ей одна подруга. Надо принимать, принимать и еще раз принимать во внимание извилины мужской психологии. Такова уж наша женская долюшка. Аминь!

–  Примем, примем, - пообещала Марина, готовя немудреный завтрак.
– Все примем. Раз уж "долюшка" такая.

В офисе сегодня командовал Игорь. Накануне торжественного мероприятия - отмечания даты основания комбината, помимо обычных дел навалилась и какая-то почти предпраздничная суматоха. Приглашения на бал, который должен был состояться после скучного торжественного собрания, получили все сотрудники "Гаммы". Это Калиф с Игорем постарались.

Вообще-то, странно как-то все это. Неужели Генеральный директор комбината Железный Федор, герой Социалистического труда и прочих орденов кавалер, отродясь не терпевший избытка веселья, вдруг утвердил такую программу? Стареет, что ли? Ржавеет. Покрывается благодушием и впадает в маразм. Ну, вряд ли… не такой это человек. Наверное, и на него подействовало нечто неуловимое, что разлилось по городу, как струи свежего пьянящего воздуха. Что-то скрытое, но мощное, заставляя людей быть чуточку странными. На улицах чаще улыбались. По вечерам в дебрях "хрущоб" было намного меньше пьяных воплей и драк. Продавщица в продуктовом магазинчике, куда Марина с Андреем заехали вчера по пути, вдруг восхитилась Марининым деловым костюмом, наговорив комплиментов.

По главной улице Металлургов вчера промаршировал целый полк алмасты в боевых доспехах… а впереди ехала дорожная полиция и что-то невнятно квакала в громкоговорители. "Спецназовцы!
– гордо сказал остановившимся Андрею и Марине молодой парень.
– С учений идут!". Мохнатые физиономии алмасты довольно скалились. Могучий командир шагал вразвалочку, помахивая огромным мечом. Люди приветственно махали руками. Замыкал шествие огромный Сирин, передвигающийся смешными птичьими поскоками. Развернуть крылья и полететь ему мешали трамвайные провода. Обычно невозмутимое его лицо улыбалось.

–  Все немного чокнулись, - подмигнула Марина своему отражению.
– Одни только мы с домашним котом понимаем, в чем дело. И Андрей с Игорем… и наверняка старый Карла тоже смекнул, что к чему.

Карла, накануне звонивший Марине совсем уж убитым голосом, долго мямлил о том, что и понятия не имеет, с чего бы это Фанфарону понадобилось "пугать" Марину. Чувствовалось, что он и сам сбит с толку, напуган и растерян. Марина, сдерживая усмешку, заверила его в том, что никакой Фанфарон, Фредди Крюгер и иже с ними не могут ни испугать ее, ни навредить ей. А в конце разговора, повинуясь какому-то неясному чувству, передала привет Елизавете - жене Рудольфа Карловича.

–  Да, да… конечно… спасибо… - Карла был сегодня не так красноречив, как во время своего неожиданного визита. Похоже, что он даже немного испугался.

–  Вы придете на бал вместе с ней?
– прожурчала Марина, буквально-таки источая благодушие и приветливость.

Карла сбивчиво ответил, что все зависит от самочувствия жены, и поспешил заверить Марину в совершеннейшем своем почтении. На том и попрощались.

Эх, Карла, Карла… неплохой ты, в сущности, человек. И маг хороший. Да только, вот, так и не смог ты найти прямую дорогу в жизни - ни здесь, ни в Королевстве. И не держит на тебя, Марина, никакого зла - зря ты так волнуешься. Если разобраться, то ничего плохого Карла не сделал ни ей, ни Ирине.