— Ветер? — удивляюсь я. Здесь, в базовом лагере, воздух абсолютно неподвижен.

Дикон сдвигается в сторону и протягивает левую руку, словно представляя кого-то.

— Смотрите, как она парит.

Мы с Же-Ка любовались голубым небом и ослепительно белым снегом на Северном склоне Эвереста, но теперь замечаем, насколько сильным может быть ветер там, на большой высоте. Белый султан над вершинами и Северным хребтом тянется далеко влево, исчезая из виду.

— Невероятно, — говорю я. — А в «корыте» такая же жара?

— На двадцать градусов больше, — с улыбкой отвечает Дикон. — Мой термометр зарегистрировал больше ста градусов по Фаренгейту [50] среди кальгаспоров между вторым и третьим лагерями. На леднике же еще жарче. Мы давали носильщикам много времени на отдых и много воды, но они все равно добирались до третьего лагеря такими уставшими, что не могли стоять или есть.

— Какой груз они несли, Ри-шар?

— Не более двадцати пяти фунтов между вторым и третьим лагерями. По большей части около двадцати.

— Значит, потребуется много рейсов вверх и вниз.

В ответ Дикон лишь рассеянно кивает.

— Как там сегодня наши четверо парней? — спрашиваю я, понимая, что должен был поинтересоваться здоровьем шерпов в первую очередь.

— Бабу Рита и Норбу Чеди уже снова присоединились к носильщикам. У Лакры почернели ноги, но доктор Пасанг считает, что он, скорее всего, не лишится пальцев. Что касается Анга Чири… Пасанг говорит, что ему придется распрощаться с большими пальцами ног, а также еще двумя или тремя.

Я потрясен этим известием. Ступни Анга были опухшими, наполовину замерзшими и белыми, когда утром вторника в третьем лагере мы помогали ему втискивать деформированные ноги в ботинки, и я знаю, что вчера в больничной палатке доктор Пасанг провел много времени с шерпами, но и представить не мог, что дело дойдет до ампутации.

— Другие шерпы уже мастерят новые «ботинки сахибов» для Анга, с клинышками вместо отсутствующих пальцев, — говорит Дикон. — Анг прекрасно держится. К среде Пасангу, наверное, придется удалить ему пальцы — три штуки у него выглядят особенно плохо, коричневые и сморщенные, как у египетской мумии. Но Анг настаивает, что к следующим выходным он уже вернется в строй.

Мы мрачно молчим. Наконец Жан-Клод спрашивает:

— Ты уверен, что нам не стоит сегодня подниматься в третий лагерь, Ри-шар? Мы с Джейком достаточно хорошо себя чувствуем для восхождения и для переноски груза.

Дикон качает головой.

— Я не хочу, чтобы вы таскали груз даже завтра, когда будете идти в третий лагерь. Для подъема на Северное седло потребуется очень много сил… на большей части склона снегу по пояс, а стену голубого льда, где был любимый камин Мэллори, вы сами видели. Мы с Реджи предоставляем прокладку пути в понедельник утром вам двоим, парни. Мы будем идти следом и ставить перила и лестницу.

— Не забудьте мой велосипед, — говорит Же-Ка.

Дикон кивает.

— Завтра можешь взять свой велосипед с личными вещами, — соглашается он. — Но ничего сверх того.

«Велосипед» Жан-Клода — сиденье, педали и руль мы видели редко, только во время переупаковки грузов на мулах и яках — был источником шуток и искреннего любопытства все пять недель нашего перехода к Эвересту. Я знаю, что это не настоящий велосипед — никто не видел шин или колес, а несколько человек клялись, что заметили странные складывающиеся металлические опоры, прикрепленные к раме, — но только Же-Ка и Дикон, похоже, знают, что это за штуковина.

— Надеюсь, эта чудесная погода сохранится, — говорит Жан-Клод. — Естественно, за исключением ужасной жары.

— Я не сомневаюсь, что сегодня на солнечных участках Северного седла температура на солнце — или, по крайней мере, без ветра — превышает сто градусов по Фаренгейту, — замечает Дикон.

— Во вторник и в среду по ночам температура в третьем лагере была ниже минус тридцати градусов, и мы не сомневались, что уже пришел муссон, — говорю я.

— Еще нет, — возражает Дикон. — Еще нет. — Он хлопает себя по обтянутым шерстью бедрам и встает. — Я хочу еще раз навестить Анга и Лакру, поговорить с доктором Пасангом и взять с собой несколько парней. Мы будем перемещать грузы в третий лагерь до захода солнца.

— Ри-шар, — говорит Жан-Клод. — Ты не забыл нас кое-что спросить?

Дикон улыбается.

— Ну, джентльмены, — произносит он. — Какие уроки мы все усвоили после вашего маленького приключения в третьем лагере?

Мы с Жан-Клодом смеемся, но ответить не успеваем — Дикон машет рукой и идет к больничной палатке.

Понедельник, 11 мая 1925 года

Сегодня превосходный день для попытки подняться на вершину Эвереста.

К сожалению, мы только начинаем атаку на подступы к горе, пытаясь добраться до Северного седла и закрепиться там до конца дня. Мы выходим из третьего лагеря в начале восьмого утра. В первой связке идет Жан-Клод, затем я, за мной Дикон, и за ним самый опытный из персональных шерпов Дикона, Нийма Тсеринг. Вторую связку образуют Реджи, мой улыбчивый шерпа Бабу Рита и еще три «тигра»; последним идет высокий шерпа Дикона, Тенцинг Ботиа. Пасанг остался в базовом лагере, приглядывает за Ангом Чири и Лакрой Йишеем.