Конечно, в пансионате для девочек красоваться было не перед кем, так что Лив не обращала внимания на свою, светящуюся, белую и хрупкую красоту и в ее больших зелено-голубых глазах на смену невинному сиянию чаще приходила ледяная насмешка и жестокость. Девочки сторонились ее, но у Лив все же были подруги, аж целых три: соседка по комнате Ника и две девочки из соседней комнаты — Мэри и Рэй, которые не только примирились с взрывным нравом Оливии, но и научились весело смеяться над ней и парировать ее словам, не принимая всерьез богатые эпитетами и метафорами ругательства. Девочки не знали, что отец Оливии — босс мафии. Не смотря на презрение к отцу, Лив очень много знала о жизни в мафиозной семье и понимала, что, озвучив настоящую фамилию, она поставит на себе мишень для какого-нибудь дурацкого покушения с целью выкупа, либо просто для пули в лоб. Она не боялась смерти, потому что считала жизнь никчемным подарком Всевышнего, который, шутки ради, испортил все, что могло бы у нее быть, но оставил ей существование, чтобы она конкретно помучилась. Так зачем бояться? Смерть так смерть… Но тогда, когда она сама решит. Именно поэтому Оливия гордо носила фамилию Абрамс и без конца нарывалась на неприятности своим хулиганским поведением и острым языком.

И сейчас, прекращая нудное описание блондинистой выскочки, возвращаемся в пустую комнату, посередине которой эта вышеупомянутая особа и стояла в уверенной позе и нежно розовой, с белыми горошинками, пижамке, состоящей из майки на тонких лямках и коротких шортиков, открывавших ее стройные ножки. Оливия сдула прядь волос, упавших на лицо, и крепче сжала письмо отца в кулаке. Он знал, что ее учеба заканчивается, и приказал немедленно вылетать в Нью-Йорк. Для серьезного разговора. Так было написано в письме. Лив ухмыльнулась. В конце была приписка: «Я люблю тебя, моя девочка, хоть знаю, что вернуть твое доверие будет непросто. Но знай — я очень-очень-очень скучал. Вылетай ближайшим рейсом и не вздумай опаздывать, иначе я пришлю своих людей, чтобы они помогли тебе собраться и при этом не забыть голову в этом чертовом пансионате! Билет в конверте. Пока, крошка».

О, да. Ей определенно было о чем поговорить с отцом. Но сначала нужно успокоить внутри себя порыв врезать ему чем-нибудь тяжеленьким… Да, она отвыкла от семьи, которой у нее практически не было.

— Ну и что дальше? — услышала она позади себя веселый голос, и в комнату легко влетела высокая брюнетка с короткими, прямыми волосами, тонкой талией и невероятными ногами «от ушей». Она плюхнулась на свою кровать, где лежал матрац и подушка без наволочки, и счастливо улыбнулась, посмотрев на Лив.

Лив перевела серьезный ледяной взгляд в окно и жестко сказала:

— Полечу в штаты. Папочка ищет встречи. — язвительно проговорила она.

Ника изогнула брови и мило улыбнулась.

— Только прошу: не убивай его прежде, чем он все объяснит! И не бей по голове, ты же понимаешь…

Лив усмехнулась.

— Успокойся, подруга, этот сморчок засушенный будет жить. У меня было несколько дней, чтобы возненавидеть его снова, а затем остыть. — сказала она, бросая на стол письмо. — Вылетаю сегодня вечером.

Ника вздохнула и, закинув руки за голову, грустно посмотрела в потолок.

— Вот и все… Не могу поверить, что продержалась около тебя шестнадцать лет! Хотя… это было незабываемо! Мы еще увидимся? — с надеждой спросила она, посмотрев на Лив.

Лив улыбнулась, не излучая при этом уничижительного взгляда, а наоборот, с тоской и невероятной привязанностью посмотрев на Нику. Эта девочка стала ей ближе всех в жизни… Она и Мэри, и Рэй… Оливия села на край ее кровати и вздохнула:

— Ты мне как сестра. Если я не приеду к тебе в ближайшие пару месяцев, значит меня пристрелили в пьяной драке.

Девчонки рассмеялись. Ника села и хитро посмотрела на Лив.

— Можно я тебя обниму? Ну пожа-а-а-алуйста!!!

Ника знала, что Лив терпеть не может объятия, потому что считает их признаком слабости, хотя подруга была уверена, что Лив просто живет под маской Снежной Королевы, а на самом деле просто пытается избежать очередной привязанности… И она конечно была права. За шестнадцать лет жизни в одной комнате с человеком узнаешь его как облупленного.

Лив хихикнула, удрученно вздохнув. Она вдруг почувствовала, что тоже хочет обнять Нику и действительно будет по ней ужасно скучать…

— Ла-а-адно…. Только быстро! — разрешила она, и Ника, взвизгнув, бросилась ей на шею. Обнимая Лив, Ника весело и боязливо спросила:

— А поцелуйчик?..

— А в репу схватить не хочешь?

— Ну Лив! Малюсенький!! Ты даже не заметишь! И я никому не скажу, обещаю…

— Исключено.

— Ну пожалуйста!!!

— Нет.

— Sei cos`i bella, non posso resistere! — сказала Ника и захихикала («Ты такая красивая, я не могу устоять!» — с итал.)

Оливия тоже хихикнула и ответила:

— Оk, ma allora hai promesso di venire da me a New-York. («Ладно, но тогда ты обещаешь прилететь ко мне в Нью-Йорк» — с итал.)

— Заметано! Ура-а-а! — и Ника кинулась на смеющуюся подругу, повалив ее на кровать и зацеловывая в обе щеки. Лив отбивалась, тоже хохоча. На шум прибежали Мэри и Рэй из соседней комнаты и застыли в дверях:

— Что тут происходит? — спросила Рэй, выпучив глаза.

— Ух ты! Да это же запретный ритуал целования нашей снежной королевы! Ника, мы с тобой!!! — и подруги, захохотав, бросились на кровать, присоединившись к Нике.