Заниматься паркуром нам ведь запретили, и наши родители были на чеку, чтобы у нас не случилось рецидива. Хотя Сеппо больше и не жил дома, но заниматься в одиночку у него тоже не было желания. Кроме того со вчерашнего дня беспрерывно лил дождь.

Даже если нам было бы и можно, то мы не решились бы выйти на пол метра за дверь, не говоря уже о новых трюках. Наши родители были непоколебимо убеждены в обратном, но никому из нас не надоело жить, а заниматься паркуром под проливным дождём было определённо «надоело жить».

– Ну же Люси, скажи, - пыталась Софи, не смущаясь дальше.
– С одним из них у тебя что-то есть. Не так ли? С Серданом? Что-то с Серданом, верно?

– Нет.

Как будто услышав своё имя, чёрные, узкие, миндалевидные глаза Сердана посмотрели на меня, прежде чем он снова опустил взгляд, чтобы гладить Могвая обеими руками по спине. При этом собака издавала рычащие звуки наслаждения.

Он любил Сердана чуть ли не больше, чем Леандера и я была рада, что он наслаждался своей лаской, потому что сегодня утром он опять лежал, тяжело дыша, на кухонных плитках. Нет, мы не были парой с Серданом.

К сожалению, подумала я в коротком порыве грусти. Было бы всё намного проще, если бы я влюбилась в Сердана, а не в Леандера.

– Но это и не Билли, не так ли? Тогда всё-таки Сеппо. Это должен быть Сеппо!

– Никто. Я ни с кем. Хорошо? Я ложу трубку, Софи, моей маме что-то от меня нужно.

Очевидно, у меня были пророческие способности, потому что как только я положила трубку и на всякий случай выключила мобильный, громко постучали и ещё в туже секунду мамина рыжая, кудрявая голова заглянула в дверь, за которой последовали её большая грудь и поднос.

– Не хочет ли кто-нибудь из вас свежевыпеченное печенье?

Печенье не было свежевыпеченным, а из магазина, потому что мама уже в течение нескольких дней не могла выносить запах свежевыпеченного печенья, её от этого тошнило. Это точно происходило из-за её печенья, а не от печенья в целом, но они всё равно были только дешёвым предлогом.

Как уже раньше, Билли резко опустил журнал Bravo и машинально облизал свои губы, пока не вспомнил клятвы, которую дал после тройного прыжка Леандера: сбросить по меньшей мере пятнадцать килограмм. До тех пор никаких больше сладостей.

– Нет, спасибо, - пробормотал он с явным сожалением и Сердан с Сеппо тоже покачали головами. Мы все были сыты, потому что мама уже приносила нам бутерброды с ветчиной, тарелку с фруктами, чипсы, BitterLemon и горячее какао.

Видимо её стратегия состояла в том, насытить нас до отвала, чтобы мы стали слишком ленивы и чтобы что-то начать друг с другом. И при каждом следующем блюде она могла лично убедиться в том, что мы были ещё полностью одеты.

– Уже темнеет, вы не считаете?
– бросила она в комнату, когда никто больше не обращал на неё внимания.
– Зимой так хорошо, пойти пораньше спать. Уютно устроится в своей собственной кровати, - при слове «собственной» в её голос закралось скрежещущее дребезжание - ещё немного поучить или почитать или ...

– Мама, сейчас только пять часов дня. Мы здесь не в больнице. Никто добровольно не ложиться спать в пять часов.

Правда Билли Сердан и я сидели на моей кровати, настолько распределившись, насколько это было возможно на узкой койки, но глазам мамы это зрелище совсем не нравилось. Она вряд ли могла высказать что-то против того, что ребята приходили ко мне, потому что это было лишь логичное следствие её запрета на паркур. На улице нам больше нельзя было встречаться. Так что мы встречались дома, у меня.

Потому что, чтобы пойти к ребятам мне, для мамы тоже было не решением. Какой-то компромисс ей нужно было принять.

– Ну ладно. Но в семь Люси должна будет ужинать, а потом принимать душ и чистить зубы...

– Мама, мне четырнадцать с половиной!
– воскликнула я сердито и должна была сдерживать себя, чтобы не бросить в неё подушку.
– Ты меня позоришь!

Сердан и Билли широко усмехнулись, Леандер тоже ухмыльнулся на своём подоконнике; только Сеппо бросил на меня полный понимания, мрачный взгляд. Если кто-то и знал, как сильно матери могли испортить твоё существование, то он.

Он как раз недавно переехал в обслуживаемую коммунальную квартиру, потому что его мать контролировала его на каждом шагу и таким образом превратила его жизнь в ад. Драматично захлопав ресницами, мама отступила и закрыла дверь чуточку громко, но не так громко, чтобы от нас ускользнули её тяжёлые вздохи, которым она предалась снаружи в коридоре.

– Что это такое?
– отвлёк меня от мамы удивлённый возглас Сеппо. О нет. Поясная сумка без сумки... Сеппо как раз упал на диван Леандера и там она должно быть попалась ему в руки.