Вдали показались зубчатые стены крепости и по мере приближения, стали отчетливее видны шпили на башнях замка. Охранники на сторожевой башне заметили всадников и, повинуясь команде, мгновенно подняли мост через ров. Этель и слуга подъехали к краю рва и спешились. Воин за зубчатым парапетом грозно прикрикнул:

– А ну, стойте! Пароль! – не получив ответа, громко спросил, – кто такие, зачем пожаловали?

С центральной, верхней площадки и с высоты боковых башен уже свисали головы любопытных, пытавшихся рассмотреть пришельцев. Командир стражи, пожилой, польский офицер Людвик поднялся на площадку, внимательно разглядывая незнакомцев.

Баронесса, вступив на мост, скинула капюшон плаща с головы, чтобы ее разглядели.

– Господа, – крикнула молодая женщина, – вы не узнали меня? Это же я – Йо Этель.

За стенами произошла заминка, затем в простенке мерлона показалась фигура командующего охраной замка. Он пригляделся и радостно закричал:

– Иисус Мария! Да вы посмотрите – это же действительно наша панночка! Эй вы, олухи! – крикнул он стражникам, находившимся внизу, – живее открывайте ворота. Эй, люди! Бегите за госпожой Йо, скажите, что ее дочь вернулась, – радостно крикнул он столпившимся во дворе.

Заскрипели мощные цепи, и мост опустился. Открылись тяжелые ворота, затем поднялась решетка, и в проход устремились люди, одетые в гражданскую и военную одежду.

Душа Этель была переполнена радостью, лицо светилось от счастья, улыбка не сходила с губ. Она передала повод слуге Корнелю и устремилась на опустившийся мост. Офицер Людвик, несмотря на свое грузное тело, спешил впереди всех и, оказавшись перед Этель, учтиво припал на одно колено. Низко склонив голову, он произнес:

– Госпожа, как мы рады снова видеть Вас в замке. Какое счастье для вашей матушки и господина Ласло.

– Так мама здесь?! – удивилась баронесса, – поднимись же Людвик, дай обнять мне тебя.

Этель прильнула к широкой груди офицера. Он постоянно был к ней добр и относился по-отечески.

– Да-да, ее сейчас позовут, девочка моя. Радость-то какая, – не переставая восторгаться, говорил Людвик.

На мосту скопился народ. Сквозь гомон и шум толпы послышался голос женщины:

– Люди, пропустите же меня! Где, где моя дочь?!

Народ расступился, и Этель увидела свою матушку. Обе бросились в объятия друг к другу. Пожилая баронесса, Йо Кэйтарина разрыдалась и сквозь слезы запричитала:

– Деточка моя! Солнышко мое! Этушка моя миленькая! Господи – и, благодарю тебя, что вернул мне дочь!

– Мама, родная моя! Как я рада видеть тебя. Ты мое счастье – мама!

Этель обнимала и ласкала матушку, одновременно ища глазами в людской толпе Михала. Когда волнения по поводу ее возвращения немного улеглись, Этель пригласили в замок. Она оторвалась от матери и подошла к слуге.

– Корнель, если хочешь, можешь остаться в замке. Я поговорю с господином Ласло, и тебя оставят на службе, – добродушно предложила Этель.

– Благодарю Вас госпожа, но я должен вернуться.

– Подожди, Корнель. Скажи, у графини Жомбор действительно есть сестра?

Слуга опустил голову и, молча повернув коней, пешком направился на другую сторону рва.

Этель снова обвела глазами людей и, не заметив среди них Михала, с тревогой обратилась матери:

– Мама, а где Михал, почему он не вышел меня встречать?

– Дочка, он уехал по делам и обещал скоро вернуться. Как он переживал за тебя. Неделями его не было в замке, Михал разыскивал тебя везде и когда он возвращался один, мы страдали вместе с ним. Все эти годы он ждал и искал тебя, – Йо Кэйтарина тяжело вздохнула, – пойдем родная, ты расскажешь обо всем, что с тобой приключилось.

Пока Этель с матушкой шли к донжону, где располагались их покои, люди приветствовали пропавшую невесту Ласло восторженными выкриками и хлопаньем в ладоши. Для них Этель была очень доброй женщиной и, несмотря на свою молодость, отличалась умом, сдержанностью и хорошим воспитанием. Она с состраданием относилась к людям, работающим на соляных копях, и не раз просила графа об улучшении условий труда, и содержания рабочих семей. Молодая женщина помогала бедным семьям, чем могла, приносила в местную церковь пожертвования, давала деньги матерям больных детей и всегда пыталась встать на защиту бесправных женщин. Благодаря отношениям с графом Ласло ей это удавалось.

При жизни Лайоша Ласло – отца Михала, к рабочим и крепостным людям, отношение со стороны господ, было жестким и порой не уступчивым. Но молодой граф, видимо унаследовал по крови своей матери благородство и милость, он часто отзывался на просьбы людей и помогал. За все время, пока в замке и округе властвовал Ласло Михал, у него не было явных врагов со стороны крестьян и рабочих. Были, правда, случаи, когда влиятельные господа из соседних комитатов пытались перетянуть свободных от барщины людей в свои владения и подговаривали, чтобы они устраивали показные недовольства против графа Ласло. Но крестьяне и рабочие, в большей степени относились к графу хорошо. Несмотря на тяжелый труд, нелегкие времена, турецкие набеги, налоговые поборы, закабаление крестьян после восстания в 1514 году и междоусобицу господ в разных районах Трансильвании, люди всегда находили приют и крышу над головой в соседствующих с замком селениях.