Каждый год в День труда дачники на Кейп-Коде вытаскивают на берег лодки, собирают вещи и уезжают – зачастую уже в свитерах. Я вижу это почти каждый год с тех пор, как пошел в детский сад, но это зрелище до сих пор волнует меня до глубины души. Я иду к океану. Провожу там время, пока не расходятся все, болтаю с местными, делаю вид, что просто любуюсь очередным закатом. А перед самым возвращением домой я слышу, как детский голосок у меня внутри жалеет, что нельзя прыгнуть через какой-нибудь магический круг прямо в середину июня, перескочить через ностальгическую осень и зимнюю слякоть в очередное лето на Кейп-Коде. Но другой голос, юный и в то же время взрослый, напоминает, что все меняется, что «изреченное Дао не есть постоянное Дао», что здешнее лето не будет летом, если не последует за пронизывающе-холодной ветреной весной.

Один из ведущих мотивов даосских притч – исчезновение. Одна из Бессмертных, таинственная женщина, способна указывать на храмы и даже целые города и тем самым заставлять их исчезать. В конце ее жизнеописания, даосского аналога житий христианских святых, сказано, что она, подобно Христу, вознеслась на небеса среди бела дня, и больше ее не видели49. Лао-цзы передвигается скорее по земле, чем по воздуху, но тоже исчезает. Изложив свою мудрость стражнику на границе, он вступает на неизведанную территорию, и, как сообщает нам его биограф, «никто не знает, что с ним стало»50.

Даосизм можно свести к ряду притч о проблемах человека и решении этих проблем – притч о том, какую угрозу представляет безжизненность, но в результате торжествует благоденствие. Биение сердца этой религии слышится в историях о ее мудрецах и Бессмертных, овладевших способами взращивать жизнь и «странствовать вместе с Дао»51. Но в большей мере, чем любая другая мировая религия, даосизм наделен умением растворяться у нас на глазах, взмывать вверх, удаляться на запад, подниматься высоко в горы, исчезая в облаках.

Сердитые атеисты (с. 329) Фундаментализм под другим названием (с. 332) • Но разве это религия? (с. 333) • Дружелюбные атеисты (с. 337)

Атеизм – не великая мировая религия. Он всегда предназначался для элиты, а не для простых людей. До ХХ века его влияние на мировую историю было таким же несуществующим, как бог Вуди Аллена. Даже сегодня влияние атеизма за пределами Европы незначительно. Недавний опрос Института Гэллапа показал, что «убежденными атеистами» себя называют 9 % взрослых западноевропейцев (в странах, где и валюта на Бога не уповает). В Восточной и Центральной Европе этот показатель снижается до 4 %, в Латинской Америке – до 2 %, на Ближнем Востоке он составляет 2 %, в Северной Америке и Африке – 1 %1. Большинство американцев заявляют, что не стали бы голосовать за атеиста, баллотирующегося в президенты2.

Тем не менее атеизм – продолжение освященной веками традиции, восходящей к временам Древней Греции, где Диагора выгнали из Афин за отсутствие набожности, и Древней Индии, где буддисты, джайнисты и некоторые индуисты отрицали персонифицированного бога. Атеистами были величайшие умы современности – Фридрих Ницше, Карл Маркс, Зигмунд Фрейд, Жан-Поль Сартр. А также самые жестокие из современных диктаторов – Мао Цзэдун, Иосиф Сталин, Владимир Ленин, Пол Пот, Слободан Милошевич.

Несколько лет назад я писал, что в упрямо-религиозной Америке атеистам остается одно – «участь паноптикума»3. Я ошибался. На протяжении большей части последнего десятилетия книги по атеизму возглавляли списки американских бестселлеров. В своей инаугурационной речи 2009 года президент Барак Обама назвал США «страной христиан и мусульман, иудеев, индуистов и неверующих»4. И в Европе, и в США сегодня ведется оживленный диалог о достоинствах и недостатках бесед с Богом. Так что хоть атеизм и не великая религия, он заслуживает того, чтобы уделить ему внимание здесь.

Ведь атеизм действительно своего рода религия или может быть таковой. Многие атеисты весьма религиозны, своих представлений о Боге они придерживаются с фанатичной убежденностью, с жаром ведут проповеди о своей вере и пытаются обращать в нее. Мишенью для атеистов служат организованная религия, чудеса и шаблонное мышление. Они защищают разум, а не откровение, логику, а не веру, научные эксперименты, а не веру в чудеса. Эхом повторяя Конфуция и Лао-цзы, они сосредоточивают внимание на жизни до смерти. Но как указывает сам термин, атеизм – это прежде всего отрицание Бога. Теоретически атеисты отрицают существование всех богов, но практически они могут отрицать лишь существование тех богов, которых знают. Фрейд отвергал иудейские и христианские концепции Бога, с которыми сталкивался в Вене конца XIX века. Большинство нынешних «новых атеистов» имеют смутное представление, к примеру, о богах и богинях индуизма, поэтому когда избирают своей мишенью идола под названием «бог», речь идет о божествах западных монотеистических религий.

Атеисты утверждают, что религия не в состоянии решить проблему человека, так как сама религия представляет собой проблему. Религиозные убеждения порождены человеком и жестоки, иррациональны, суеверны и опасны для нашего здоровья. Решение – вымыть этот яд из нашего организма, последовать дерзкому примеру легендарных неверующих от Диагора до Фрейда и святых-покровителей «нового атеизма»: американского писателя Сэма Харриса, американского философа Дэниела Деннета, британского эволюционного биолога Ричарда Докинза, британского журналиста Кристофера Хитченса и французского философа Мишеля Онфре. И к чему приведет это очищение? К пострелигиозной утопии. Без такой глупости, как вера, все будет хорошо, причем во всех отношениях.

Разумеется, не все атеисты созданы равными. Одни называют себя секуляристами, гуманистами, приверженцами натурализма, свободомыслящими людьми, скептиками или рационалистами. А другие – нет. Так как термин «атеист» запятнан клеймом, кое-кто предлагает такую альтернативу: «мыслящий». В интернет-группу под названием The Brights’ Net якобы входит пятьдесят тысяч членов из 185 стран, в ней состоят в том числе преподаватель психологии в Гарварде Стивен Пинкер, комедийный дуэт Пенн и Теллер и «новые атеисты» Деннет и Докинз5.