— Эта девушка практически лишена каких бы то ни было комплексов, — мрачно сказал я.

Он кивнул:

— Именно это говорит в пользу моей теории. Вы заметили в ней эту чрезвычайную веселость? Речь ее становится очень быстрой, она начинает играть словами и так далее… Вы когда-нибудь…

— Мне все-таки хотелось бы знать, что ей здесь было нужно? — прервал я его.

— Да, конечно. — Он выглядел слегка разочарованным. — Причина была простой, лейтенант. Она хотела узнать, проходил ли ее брат Джон курс лечения от наркотической зависимости в нашем санатории.

— Ну и…

— Нет. По крайней мере, за последние два года пациента с такой фамилией у нас не было.

— Пока я здесь, — сказал я, — вам не трудно будет проверить по вашей картотеке еще несколько фамилий?

— Ну конечно, — сказал он и взял со стола паркеровскую ручку с золотым пером. — Слушаю вас, лейтенант.

— О’Хара, Несбитт, Картер, Стюарт, Бус, Тальбот.

Он записал имена на листе бумаги, затем нажал на кнопку на краю стола. Вошла рыжая, и Мейбери велел ей проверить эти имена по картотеке. Она взяла список и вышла.

— Это займет не более десяти минут, лейтенант, — сказал Мейбери. — Чем еще я могу вам помочь?

— Пока ничем, — ответил я. — Впечатляющее у вас здесь место.

Он улыбнулся и небрежно провел по своим усикам ногтем указательного пальца.

— Хиллстоун имеет репутацию, — сказал он. — Мы открылись пять лет назад. Я горжусь тем, что во всем штате нет санатория лучше.

— Это, должно быть, дорого вам обходится.

— Да. — Он кивнул. — Но наши клиенты достаточно богаты.

— Вы хотите сказать, что здесь находятся только люди из богатых семей, которые хотят скрыть от окружающих свои пороки?

Он прикусил палец.

— Не совсем так, лейтенант. Тем, что мы принимаем сюда пациентов, мы облегчаем работу государственных больниц. И конечно, каждый имеет право лечиться частным образом. Что здесь такого?

— Конечно, конечно, — согласился я.

Раздался вежливый стук в дверь, и опять вошла рыжеволосая: Она положила на стол доктора большой лист бумаги.

— Из всего списка только один, доктор, — сказала она и вышла.

— У нас зарегистрирован только Бус, — сказал Мейбери. — Лечился здесь около года. Вышел из клиники четыре месяца назад.

— И где он сейчас?

— Трудно сказать, лейтенант. — Мейбери пожал плечами. — Кажется, он умер.

Итак, это не был неопрятный официант Бус.

— Моя информация поможет хоть немного? — вежливо спросил Мейбери.

— Нет, — сказал я. — Но… Что это?

— Я ничего не слышал.

— Будто кто-то скребется у двери, — сказал я. — Похоже на собаку или что-то в этом роде.

— Лейтенант. — Голос его звучал терпеливо. — Мы никогда не позволяем животным… — Внезапно мускулы его лица напряглись. — Что за звук?

Он был уже у самой двери, когда я только вставал с кресла. Тут же я услышал снаружи ужасающий визг, который резко оборвался.

Я вышел в коридор вслед за Мейбери. Перед столом в приемном покое стоял высокий мужчина, которого я когда-то видел. Он держал рыжеволосую за горло одной рукой, ее ноги безвольно болтались в воздухе дюймах в шести от пола.

Когда мы подбежали, он слегка стукнул ее в живот.

— Цедрик! — крикнул Мейбери властным высоким голосом.

Верзила презрительно отбросил девушку в сторону, она упала на пол и осталась лежать, задыхаясь. Затем он повернулся к нам.

Он был молод, не более двадцати двух — двадцати трех лет. У него были светлые, коротко подстриженные волосы и пронзительные голубые глаза.

Когда он взглянул на нас, его губы искривились.

— Глупая кукла! — сказал он обиженным голосом. — Не хочет говорить «мама»!

— Ты взял не ту игрушку, Цедрик! — мягко сказал Мейбери. — Кукла, которая говорит «ма-ма», в твоей комнате!

— Не пойду обратно! — сказал Цедрик. — Мне там не нравится. Все время темно, и они…

У входа возникли три огромных санитара, которые осторожно начали приближаться к нам.

— Не пойду обратно! — повторил Цедрик. — Хочу новую куклу, которая…

В дверях появились санитары. Они прыгнули на него сзади. Последовала короткая ожесточенная схватка, и на Цедрика надели смирительную рубашку.

— Как это случилось, Борден? — резко спросил одного из санитаров Мейбери.

— Извините, доктор, — смущенно ответил тот. Он вытер кровь с разбитой Цедриком губы. — Последние две недели он был спокоен. Джонс принес ему еду и оставил дверь незапертой.

— Если такое случится еще раз, Джонс будет уволен, — жестоко сказал Мейбери. — И вы тоже! Отведите его обратно… в комнату.