— Отлично, — сказал я без особого энтузиазма.

Они сказали, что вы, естественно, не можете принять никакого вознаграждения; поэтому я отдала тысячу долларов для вдов и сирот полицейских.

— Как?

— Эл, вы обещали не сердиться.

— Но я не вдова и не сирота!

Она рассмеялась:

— Вы всегда видите смешную сторону вещей, да, Эл?

— Ну да, — сказал я с горечью, — это из меня так и брызжет. Смейся, паяц!

Она повернулась ко мне, блестя глазами:

— Вы не понимаете, что это значит для меня! Я не знаю, как вас благодарить!

— Старый добрый способ лучше всего.

— Я думаю, вы правы, Эл, — нежно сказала она. — Почему я об этом не подумала?

Она встала, сняла через голову платье и посмотрела на меня:

— Вы знаете, что женщины двуличны, Эл?

— Если их лицо так же очаровательно, как ваше, то это — козырь, — ответил я.

Она насмешливо улыбнулась:

— Вы не только мужественны, но и галантны! Ну, теперь шутки в сторону, я буду рада с вами расплатиться.

Я как околдованный смотрел на воздушную кучку на ковре. Бледно-голубая комбинация лежала на платье. За ней последовали такие же трусики и бюстгальтер. Пояс для чулок, сокращенный до минимума, был темнее, почти синий.

Она растянулась на диване, закинув руки за голову. Ее волосы и ногти были голубыми, но все остальное — ослепительной белизны. Она протянула ко мне руки, сцепила пальцы на моем затылке и прижала меня к себе с неожиданной силой.

— Вы правы, Эл, — зашептала она, — старые способы всегда лучшие.

Около шести часов я налил два стакана и принес их на диван. Она лениво выпрямилась:

— Скажите-ка, Эл, что у вас под подушкой? На ощупь — металл.

— Да? — машинально ответил я.

Я сел рядом, держа стаканы. Она сунула обе руки под подушку, достала что-то и потрясла перед собой. Я закрыл глаза, пока она рассматривала трусики от бикини.

— Ну-ну! — сказала она со смешком. — Кто-то что-то забыл, как видно. Главное, похоже, что нить из настоящего золота!

— Четырнадцать карат, — выдавил я.

Она вскочила и оделась быстрее, чем скупщица краденого, которая видит приближающийся десант полиции.

— Еще раз спасибо, Эл, — сказала она, оправляя голубое платье. — Вы можете быть в студии завтра в четыре? Мы проведем небольшую репетицию, чтобы вы привыкли к камерам и прожекторам. Я никогда не делаю сценария, так что вам не придется ничего учить. — Она была уже у двери. — Не могу вам выразить, как это для меня важно! Я вам бесконечно признательна… Не провожайте, я знаю дорогу. До завтра, до четырех…

Дверь закрылась.

— Ну, Тони, — сказал я с отвращением, — ты шлюха, и больше ничего! Желаю тебе получить триппер!

На следующее утро я прибыл в комиссариат чуть позже десяти и поднялся в кабинет Мэрфи, врача. Увидев меня, он нахмурился:

— А, Уилер! Я слышал, вы собираетесь стать звездой вестерна для взрослых сегодня вечером, и сказал, Что этого не может быть. У вас не хватит ума!

— Ужасно, что есть на свете комики, упустившие свое призвание! — ответил я. — Но с лошадьми еще хуже. Всегда можно найти другого актера, но нужны годы, чтобы выдрессировать лошадь.

— Я не должен был дразнить вас, — сказал он. — Вы друг. Благодаря вам можно совершенно упразднить анатомирование. Никаких трупов, одни крошки!

— Вы никогда не думали управлять похоронным бюро? Под вашим руководством бизнес расцветет!

— Не стоит труда, — возразил он. — Этим занимается мой брат. Я его лучший представитель.

— Поставщик, по-моему, правильнее.

Он закудахтал, как колдунья в «Макбете».

— Я хочу спросить именно по поводу этого трупа… — сказал я. — Провели официальное опознание?

— Если вы знаете того, кто был в близких отношениях с левой большой берцовой костью и правой малой берцовой костью Джорджии Браун, чтобы опознать их, то приведите его ко мне. Я бы очень хотел с ним познакомиться.

— Я просто спрашиваю…

— Вы далеко пойдете, Уилер, — холодно сказал он. — Вы достаточно глупы, чтобы стать главным инспектором или шерифом графства.

— Когда это произойдет, здесь будет новый доктор, — ответил я, направляясь к двери. — Пользуйтесь, Мэр, пока не поздно!

Я вышел из его кабинета и пошел к капитану Парсонсу, ведущему службу розыска в интересах семей.

Увидев меня, Парсонс почесал лысый череп и улыбнулся:

— А, наш национальный герой! Чего вам тут надо?

— Я ищу блондинку.

— Разве они здесь бывают? Самая молоденькая девочка, которая была в моем кабинете, имела от роду сорок пять лет.

— Ерунда, — сказал я. — Нет ли в ваших списках пропавшей блондинки?

— У меня есть кто угодно, и мужского и женского рода, — ответил он. — Это какой-то город-призрак, столько народу здесь пропадает. Кого вы, в сущности, ищете?