Шрифт:
Голова у меня разламывалась.
— Ладно, — сказал я. — Вы умеете готовить?
Она недоверчиво уставилась на меня:
— Что вы хотите сказать?
— Можете вы хоть кофе сварить?
— Я могу приготовить мартини, — простодушно ответила она.
— Попытайтесь сварить кофе. Это очень просто, уверяю вас.
— Если вы так говорите…
Она встала и сняла свою норку. На ней был все тот же пестрый свитер и золоченые плавки. Но я желал только одного — чтобы она принесла мне чашку кофе.
Я еле добрался до спальни, взял пижаму и халат и отправился в ванную, где минут десять стоял под горячим душем. Ледяной душ хорош для людей с остроконечным черепом. Я вытерся, надел пижаму и халат и вернулся в гостиную.
Тони приготовила кофе и поставила на стол. Я взял полную чашку и стал осторожно тянуть по глотку.
— Неплохо, — вынужден был я признать.
— Если мне можно здесь переночевать… — начала она. — Я заказала билет на самолет в Лас-Вегас на утро, на 9.30. Я не помешаю вам.
— Ладно, — сказал я, — но я лягу на кровати!
Ее постоянно удивленный взгляд стал еще более удивленным.
— Конечно! Я не какая-нибудь недотрога, лейтенант. Я и не думала даже, что вы будете спать на полу.
Видимо, подействовал кофе, но моя мигрень прошла.
Глава 12
— Милая, — сказал я, тяжело ворочая языком, — что-то должно случиться — звонят колокола.
Я немного стряхнул с себя сон и наконец понял, что звонит телефон. Я вылез из кровати, ощупью добрался до гостиной и взял трубку.
— Мадам, — сказал я, — у нас семьдесят тысяч последних резиденций, расположенных на пяти гектарах в «Мирных пастбищах». Если бы мы положили вашего мужа в такое место, которое ему не подходит, я был бы в отчаянии. Вы хотите, чтобы его выкопали?
На другом конце провода раздался серебристый смех.
— Лейтенант, — сказал сладостный женский голос, — ваши шутки дурного вкуса!
— Я чувствую себя дурно, выгляжу дурно и знаю это, — сказал я. — Кто у телефона?
— Я думала, что вы узнаете меня по голосу. — Она, видимо, была слегка разочарована. — Это Паула Рейд. Могу ли я увидеться с вами в течение дня? Это очень важно.
— Это можно осуществить. С утра я должен быть в комиссариате — писать мои показания. Не можем ли мы встретиться после обеда?
— Чудесно. Здесь это в настоящее время нереально. Может быть, где-то в другом месте?
— Приезжайте ко мне, — сказал я, надеясь, что она перестанет наконец ходить вокруг да около.
— Прекрасная идея, — с жаром подхватила она. — Когда вам удобно, лейтенант?
— Если в четыре часа?
— Идет, сегодня в четыре. До свидания.
Я услышал легкий щелчок. Она повесила трубку.
— Что она хочет у меня выклянчить? — спросил я громко, ощупывая небритый подбородок, повесил трубку и пошел в ванную.
Я совсем забыл, что теперь я должен смотреть, куда ставлю ногу: через секунду я опять оказался на брюхе. Я тяжело поднялся и сосчитал: семь чемоданов; они валялись на полу, как и вчера.
Дверь ванной слегка скрипнула, и оттуда вынырнула Тони. На ней было одеяние, модное в этом году в турецких банях: полотенце. Полотенце было маленькое, а Тони большая.
— Привет! — бросила она мне, лучезарно улыбаясь.
Я взглянул на часы: одиннадцать.
— В принципе, вы должны были уже быть в Лас-Вегасе, — холодно сказал я.
— Я прозевала свой самолет. Но будет другой. Я приготовила кофе, он в кухне.
— Да, но у меня здесь свидание в четыре часа.
— Правда? — сказала она, подмигивая. — Вы, можно сказать, очень занятой человек.
— Будьте ко мне добры и улетайте до четырех часов.
— Ну конечно! Не думаете ли вы, случайно, что я навязываюсь вам?
— Я сказал бы — нет, если бы был уверен, что вы нормальны, — сказал я с сомнением в голосе.
— Вы будете принимать душ? — спросила она.
— Я всегда принимаю душ, — раздраженно ответил я.
— Сейчас, я хочу сказать?
— Да.
— Тогда возьмите это, — сказала она небрежно и бросила мне полотенце. — Ловите!
Я поймал полотенце на лету и замер на мгновенье. У Тони была самая тонкая талия, которую я когда-либо видел у девушки. Может быть, она казалась такой по контрасту. Вероятно, я должен был сказать, что у нее самые большие… Я закрыл глаза.
— Сначала надо выпить кофе, — сказал я умирающим голосом и кое-как потащился в кухню.