Секс никогда не был для меня важен. Но все в Джексоне было важно. Я боялась, что не буду достаточно хороша, боялась, что не знаю, как заниматься сексом, который что-то значил. Что, если когда все закончится, он пожалеет, что пересек черту?

Его рука прижалась к моей щеке, и он сказал:

— Не надо. Не делай этого.

Я не знала, понимал ли он точно, о чем я думала, или думал, что я просто беспокоилась, но это все равно успокоило меня.

Он поцеловал меня, а затем медленно опустил на кровать. Он лег рядом, и я повернулась на бок лицом к нему. Я положила голову на его руку, и он притянул меня к своей груди, просто удерживая меня какое-то мгновение. Мы держали друг друга таким образом и прежде, но в этот раз было по-другому. Мое сердце колотилось, а кожа пела. Он провел рукой вниз по линии моего позвоночника, и я выгнулась к нему. Он продолжил вести по моему бедру и вниз по ноге, и его пальцы скользнули под мое колено. От моего колена вверх до нижней части живота устремилось электричество, когда он закинул мою ногу на свое бедро.

Наши губы встретились, и он сказал:

— Господи, я люблю твой вкус.

Он придвинулся ко мне, расположив свою ногу между моими, выравнивая наши бедра. Затем он вошел в меня и на мгновение все мое тело, казалось, забыло, как функционировать. Моя кровь забыла, как пульсировать, легкие забыли, как дышать, а бедра — как двигаться.

Его руки на мне напряглись, и он тихо простонал в мою шею.

— Я люблю, как ты ощущаешься, — прорычал он.

Я лежала на боку, наши ноги переплетались, и он погружался глубоко внутрь меня. У меня никогда не было такого секса, когда находишься в руках другого человека, пока становится невозможным найти барьер между телами. Его бедра отдалились, а затем снова толкнулись вперед, и я изогнула спину в ответ.

Мои бедра оставались на одной линии с его, но я наклонилась назад, пока моя голова и половина спины не оказались на кровати. Джексон наклонился со мной, оборачиваясь вокруг моего тела. Его рот выжигал горячую дорожку от моей ключицы до ложбинки между грудей. Он продолжал держать руку на моей пояснице, чтобы притягивать меня каждый раз, когда он двигался вперед.

Он осыпал поцелуями мою грудь, и я сжала его затылок, нуждаясь в том, чтобы чувствовать его, удерживать его около себя.

Он снова вернулся поцелуями наверх, провел языком по моей ключице и куснул шею. Моя кожа покрылась мурашками, и я задрожала в его руках. Он поцеловал меня в нижнюю часть подбородка, и я склонила голову.

Его язык ворвался в мой рот, повторяя движения его тела, и я вцепилась в него, пока он выжимал удовольствие из моего тела с каждым медленным толчком.

— Келси, — прошептал он.

Мне пришлось умолять глаза открыться и даже тогда, когда его кожа скользила по моей, мне пришлось бороться, чтобы не закрывать глаза. Он прижался лбом к моему и, вместо того, чтобы погрузиться в его темные глаза, они, казалось, поделились чем-то с моими. Возможно, доверием. Или привязанностью. Что бы это ни было, я перестала беспокоиться насчет того, как все закончится. Я перестала думать о том, что я не подходила. Я перестала делать все, что не должна была делать в этот момент.

— Господи, ты хоть имеешь представление, что делаешь со мной? Хоть какое-то представление, как долго я тебя хотел? — спросил он.

Я ни о чем не имела представление, кроме того, что я была так близко.

Я обернула свои руки вокруг его бедра, мои пальцы растопырились от поясницы до изгиба остальной части его тела. Я вжала пальцы в его кожу, мои ногти подгоняли его.

— Сильнее, — взмолилась я.

Его бедра дернулись вперед, и я почувствовала это по всему телу до пальцев на ногах.

Он убрал руку, на которой лежала моя голова, и приподнял себя. Одно его колено оставалось между моими, а наши бедра соответствовали друг другу. С помощью моей ноги, которая лежала на его бедре, он опустил меня на спину. Затем, прижав мою ногу к своей груди, он дал мне именно то, о чем я просила.

Сначала его бедра качнулись к моим, и когда я привыкла к новой позиции, он сильнее качнулся вперед. На втором рывке я потянулась и прижала свою руку к спинке в изголовье кровати.

Его движения, медленные и спокойные, сменились быстрыми и сильными, и под нами заскрипела кровать. Я втянула воздух, задерживая его, пока приближалась и приближалась, а затем я снова падала. Падала с того моста. Мое сердце оказалось в моем горле. Падала для него. Мое сердце оказалось в моих руках. Распадалось на части. Падало вместе с ним.

Все встало на свои места.

Прошло будто несколько часов, прежде чем мое сердцебиение замедлилось, и у меня появились силы открыть глаза.

Когда я это сделала, моя голова была и затуманена, и ясна. Я не могла вспомнить партии или здание законодательного собрания или даже свое имя. Эти вещи были заблокированы стеной блаженства. Но лицо Джексона над моим? Оно было ясным, так же как и мое сердцебиение, которое снова начало набирать скорость, когда я его увидела.

Я опустила свою ногу по другую сторону его бедра, и сейчас он находился между моих бедер.

Он наклонился и подразнил мои уставшие губы своими.

— Я мог бы наблюдать за этим еще сотню раз. Тысячу, — сказал он.

Я сморщила нос, так как была уверена, что, возможно, мое лицо было каким-то отталкивающим в порыве страсти. Он разгладил линии на моем лбу большим пальцем и сказал:

— Я хочу запомнить, как закрываются твои глаза, и как ты закусываешь свою губу, чтобы зарисовать выражение твоего лица по памяти. Я хочу знать, под каким углом изгибается твоя шея и сколько раз в минуту бьется твое сердце. Я хочу знать все.